Тактично дал понять, что нежелание встречаться с Фредди – ее личное дело. Взял и легко сменил тему – как приятно!
– Кажется, говорил, что не ночует.
– Что ж, неплохо. Чертовски любезно с его стороны. Интересно, смогу ли я вернуться сюда хотя бы после одиннадцати вечера? К тому времени застолье, наверное, закончится. Насколько я знаю миссис Пигрим, она захочет пойти куда-нибудь потанцевать – плясунья еще та.
– Даже не знаю, как извиняться… – покаянно начала Джилл.
– Не стоит, – отмахнулся Уолли, – все нормально.
Его взгляд упал на каминную полку, уже не впервые в ходе беседы. В спешке Джилл поставила снимок лицом к стене, и Уолли явно ранило такое обращение с его драгоценным достоянием. Не вытерпев, он подошел и перевернул карточку, затем еще постоял у камина, глядя на нее. Джилл про снимок уже забыла, но теперь любопытство вернулось.
– Где ты это раздобыл?
– А, так ты видела? – обернулся Уолли.
– Как раз рассматривала, когда ты вдруг появился и до смерти меня напугал.
– Мне его продал Фредди четырнадцать лет назад.
– Уже четырнадцать?
– Будет в июле, – уточнил Уолли. – Я заплатил ему пять шиллингов.
– Ничего себе! – возмутилась Джилл. – Ну и хапуга! Небось, последние твои деньги.
– Вообще-то, даже чуть больше. У меня было три шиллинга и шесть пенсов. Однако Провидение смилостивилось, и как раз в то утро помощник викария оставил без присмотра ящик для пожертвований на деревенский орган… Воровские наклонности вкупе с лезвием перочинного ножика творят чудеса! Никогда больше деньги не доставались мне так быстро. – Уолли снова глянул на снимок. – Впрочем, тогда я полагал иначе. Пока вскрывал коробку, раз десять умирал мучительной смертью. Ты замечала, как долго тянется время, когда извлекаешь шиллинг и шесть пенсов из чужой кассы? Казалось, прошли века! Ах да, с тобой же такого не бывало.
– Бедняжка!
– Оно того стоило.
– Так и хранишь его с тех пор?!
– Не расстанусь за все миллионы миссис Пигрим! – воскликнул он неожиданно горячо. – Правда, она и не предлагала.
Наступило молчание. Джилл украдкой поглядывала на Уолли и видела его по-новому, чувствуя робость и смущение. Молодой человек будто ожил в ее глазах, обнаружив скрытые глубины своей души.
– Пат умер, – первой подала голос Джилл, ощутив необходимость хоть что-то сказать.
– Мне нравился Пат.
– Подобрал какую-то отраву, бедняга… Кажется, с тех пор прошла вечность.
– А по мне, все было как будто вчера. Интересно, кому теперь принадлежит ваш старый дом?
– Я что-то слышала о новых хозяевах… – задумалась Джилл. Странная неловкость пропала, говорить стало легче. – Фамилия… вроде бы Дебенхэм.
Вновь наступила тишина. Ее нарушил звонок в дверь, словно будильник, рассеявший сон.
– Твой
