Молохов – адвокат по уголовным делам. Десять лет практики, более сотни оправдательных приговоров. Фотографии с мэром, с бизнесменами и политиками.
Очень непростой у Лизы был жених. Был.
– Оно крепленое, – цедит Лиза, заинтересовавшись бутылкой.
– Правда?
Невинно вскидываю на нее взгляд. Ну вот, ты мне про Родьку правду не рассказала, я тебе про вино. Квиты.
– Пойду спать.
– Давай провожу.
Лиза качнулась слишком сильно. Ну да, почти полбутылки в нее худенькую. Приобнимая за талию, направляя к лестнице.
– Ты меня споил и собираешься воспользоваться?
И голосок такой осуждающий, дрожащий.
– Нет, Лиза. Пользоваться я предпочитаю девушками, которые и сами на все согласны. Ты согласна?
– Нет.
Жаль….
– Пойдем, лестница крутая тут. Не хватало только, чтобы кто-то шею себе свернул. Марк не оценит, если его дом покажут в криминальных сводках.
Довожу Лизу до ее спальни, застываю на пороге. Лиза переминается с ноги на ногу, покачивается.
– Никита.
– Нда? – Упираюсь ладонями в косяк двери по обе стороны от малышки, чтобы внутрь не зайти.
– Ты был, как герой, – она поднимается на носочки и оставляет у меня на щеке целомудренный поцелуй, – для меня никто и никогда не совершал таких поступков.
Я в ауте, Лиза. Герой так герой, как скажешь.
Лиза захлопывает дверь прямо у меня перед носом. Вздыхаю, рассматривая белое глянцевое полотно, и направляюсь в прачечную. Белье уже постиралось, надо бы переложить в сушилку.
Свои вещи перекидываю быстро. Потом берусь за Лизины. Опять помогаю малышке, получается.
Джинсы, футболка, носки…. Закидываю сушиться вместе со своим.
Собираюсь выходить, но в углу замечаю раскладную сушилку с ее бельем.
Ух ты ж….
Тончайшее кружево, совсем прозрачное и нежное. Его в руках держать страшно, рассыпется. Тонкие тесемочки белого цвета, на которых крепится треугольничек, по центру золотое сердечко. И лифчик под стать. Невестино белье, такое только зубами стягивать.
От развратности картинок, мелькающих перед глазами, бросает в жар. Представляю, какая Лиза в нем чувственная, но скромная. Член болезненно набухает, во рту сухо.
– Ты что делаешь? – раздается со спины со звоном.
Черт, застукала. И с бельем, и со стояком.
Ну как пацана, честное слово.
– Красивые, решил посмотреть.
– Может, тебе еще примерить дать? – отбирает трусики и сдергивает лифчик с сушилки. В кулачке зажимает, потрясывая. Точно надавала бы мне ими по наглой морде, будь посмелее.
– Можешь мои боксеры потрогать, они тоже чистые.
– Маньяк, – бросает взгляд вниз на натянувшееся на бедрах полотенце, становится пунцовой и выскакивает. Следом раздается оглушительный звук хлопающей двери.
Недолго я был героем.
