бы вниз и постучал в голубую стену туннеля, они открыли бы ее и впустили меня.
Это было бы очень мило. Я даже представил себе, как они должны выглядеть – дружелюбные и богоподобные. Может, они одеваются в тоги и предложат мне ароматные вина и редкие фрукты. Может, они даже умеют говорить по-английски, так что я смогу поговорить с ними и задать несколько тревожащих меня вопросов. «Хичи, для чего вам на самом деле молитвенные веера?» – спросил бы я их. Или: «Послушайте, хичи, я не люблю навязываться, но, может, в вашей медицинской сумке есть что-нибудь такое, что не даст мне умереть?» Или: «Хичи, простите за то, что мы насорили у вас на переднем дворе, но я постараюсь прибраться».
Может, именно эта последняя мысль заставила меня сбросить больше породы в шахту. Никакого лучшего занятия у меня не было. И кто знает, может, они это оценят.
Немного погодя шахта заполнилась наполовину и порода кончилась, за исключением той, что набросана снаружи иглу. Но идти за ней у меня не было сил. Я осмотрелся в поисках нового занятия. Я осмотрел сверла, заменил затупившиеся резцы последними острыми, изменил на двадцать градусов направление и снова запустил их.
Только тогда я заметил, что Дорри стоит рядом со мной, помогая первые метр-два удерживать сверла. До того я даже не сознавал, что выполняю новый план. Не помнил, чтобы составлял его. Не помнил даже, когда проснулась Дорри и вошла в иглу.
Я подумал, что план неплохой. Почему бы не попробовать этот склон? Нам все равно нечем заняться.
И вот мы занялись работой.
Когда сверла перестали дергаться в руках и начали устойчиво грызть камень, мы смогли оставить их. Я расчистил место у стены иглу и какое-то время бросал породу.
Потом мы просто сидели, смотрели, как сверла проделывают новое отверстие. Не разговаривали.
Вскоре я снова уснул.
И не просыпался, пока Дорри не заколотила по моему шлему. Мы были погребены в отходах бурения. Они светились голубым светом, так ярко, что у меня заболели глаза.
Сверла царапали металл хичи не меньше часа. Они даже проделали на нем бороздки.
Заглянув вниз, мы увидели уставившийся на нас круглый яркий голубой глаз туннеля. Туннель был прекрасный.
Мы не разговаривали.
Каким-то чудом я умудрился пробраться через породу к выходу из иглу. Герметически закрыл шлюз, вынув наружу несколько кубических метров породы.
Потом начал пробираться к режущим факелам.
Наконец мне это удалось. Каким-то образом. Наконец я их отыскал и сумел закрепить.
Мы отошли как можно дальше, и я включил их. И смотрел, как свет, вырывающийся из шахты, образует яркий рисунок на крыше иглу.
Потом послышался неожиданный короткий вскрик газа и стук: это внутрь провалились куски породы.
Мы прорезали туннель хичи.
Он был нетронут и ждал нас. Наша красавица оказалась девственницей. Мы с любовью лишили ее девственности и вошли в нее.
