голосом. – Это на моих условиях идут сделки с Таскарией и поставки оттуда. Это я наняла Бальтазара для поиска Казимира. Я без согласования с королями Лонгшира вывезла их вместе с подданными. Здесь я решаю, и значение имеет лишь моё мнение.
– И контрабандой с Нитт тоже руководила ты, – напомнила собеседница.
– Это тоже позволило фоморам подняться. Знаешь, Ядвига, иногда самый хороший и правильный путь для твоего народа – не всегда самый честный. Я – атаманша фоморов. Я не строю из себя святошу и праведницу. Но никто не сделал для Арьеллы больше, чем моя семья. У матери и отца никогда не было на меня времени. Я избалованным ребёнком росла сама по себе. Сама овладела клинками, научилась драться с такими подругами и друзьями, как Висла и твой муженёк, даже стриглась сама, выставив три зеркала и свечу. У меня всегда были деньги, но то, как я ими распоряжалась, зависело уже от меня самой. На что тратить, во что вложить, как использовать. Я сделала себя той, кто я есть. И спроси Вальдемара, умею ли я жертвовать собственными интересами ради общего блага.
– Что? Он тоже разводил тебя на гениальные «дела» и предпринимательские решения? – рассмеялась Ядвига под мягким опускающимся снегопадом.
– Он с детства такой был. Пойдём, говорит, рыбы наловим и продадим. А потом налог на ловлю, налог с продажи, я ещё должна там осталась кому-то, будь он неладен, выдумщик этот, – усмехнулась панночка. – Просто кладезь «гениальных» идей… Потом удумал лесных яблок собрать и сидра наделать… Та ещё история. Когда ребятню ловят с двумя бочками выпивки… А ведь родители думали на меня. Выговаривали, что это меня власть и деньги развращают: мол, это я была лидером «банды»…
– Ты и была, – вновь усмехнулась собеседница, слегка ткнув панночку локотком сквозь медвежью шубу. – Сколотила банду вокруг себя, благодаря которой и возглавила нынче Арьеллу. Следили за порядком, как ополченцы, судили виновных в преступлениях, раскрывали те, предлагали идеи строительства дозорных вышек, частокола, бегали в патрулях. Ты с юности только и посылала отряды на задания. Выросла… а ничегошеньки не изменилось.
– Даже грудь не выросла, – пробубнила атаманша.
– Не знала, что тебе не чужда самоирония, – улыбалась Ядвига.
– Нет, Вальдемар мне как-то так и сказал про тебя. Я ему брякнула что-то наподобие: «да она ж следопыт, кроме стрельбы из лука, ничего не умеет». А он в ответ: «а ты сиськи её видела!», – покачала головой пани Софра.
– Вот он чего на стрельбище прибегал каждый день. Поддерживал меня, типа. А сам глазел, как блуза едва не рвётся. Я потому на шнуровке и носила, чтоб никакие пуговицы не могли отлететь, – порозовела собеседница отнюдь не от мороза.
– Все мужчины такие. А у тебя всегда всем на зависть фигура была, что уж тут. Но я ж права была и на этот раз, – гордо ухмыльнулась атаманша. – Ты, кроме стрельбы, никогда ничем не увлекалась. Никогда не видела девчонку, которой важно не столько попасть в центр, сколько в абсолютно
