баюкала на руках моего отца). Так вот, Илья Кабаков создал себе студию на чердаке дома страхового общества “Россия” по адресу Сретенский бульвар, дом 6/1. Это был и есть один из лучших домов в Москве. Илья был одним из тех, кто всегда был при деньгах, ибо издательства очень хорошо платили отдельным категориям трудящихся. И он никогда не был антисоветчиком, а всегда был расчётливым дельцом от искусства. По моему оценочному суждению. Он единственный из художников группы Сретенского бульвара, кого выставляют в приличных галереях приличные западные галеристы, вроде Арне Глимчера в Нью-Йорке и Таддеуса Ропака в Париже. Эрик Булатов, который вместе с Кабаковым был причислен к основоположникам московского концептуализма, смог тоже высоко взлететь, до персональных выставок в Помпиду, но не заякорился в первоклассных галереях и аукционных домах Запада; зато на родине его представляет первоклассная галерея Сергея Попова. Булатов, как и Кабаков, тоже начинал как детский иллюстратор.
Кабаков же прославился не столько своими картинами, которые не стали новым словом в искусстве, сколько своими тотальными инсталляциями. Вместе с племянницей, ставшей его супругой и соавтором-подельницей, Илья организовывал нагромождение реди-мейдов в некие композиции, которым давал задумчиво-замысловатые определения. Вроде “В будущее возьмут не всех” или “Человек, улетевший в космос из своей квартиры”. Я бывал на его мероприятиях. Не могу сказать, что они производили впечатление чего-то захватывающего и волнующего. По моему мнению, от его инсталляций веяло смертной скукой и русской тоской. Воссоздание грязи. Эти инсталляции производили ощущение, что Илья и Эмилия упиваются своими надуманными страданиями, воссоздавая как бы деревенский нужник с дырой в полу посреди барочного дворца, на наборном паркете, чтоб он отражался многократно в серебре венецианских зеркал. До жизни на Западе я думал, что коммунальным бытом и советской спецификой можно кого-то поразить и удивить, дескать, смотрите, какие ужасы. Просканировав Запад собственными глазами и на собственной шкуре испытав реальные прелести западной бытовухи, я понял, что никого это там не впечатляет, ибо жизнь простого человека намного хуже и нервозней, чем была в совке. Самому Илье грех жаловаться, он всегда был очень состоятельным человеком. С моей точки зрения, от его искусства веет какой-то фальшью. Могу добросовестно заблуждаться и искренне ошибаться. Но уж сильно отдаёт китчем.
Птенцы гнезда кастеллиевского
В конце 1940-х, в ранние 1950-е годы наступает эпоха, которую бы мы отнесли к contemporary, хотя это уже в категории такого же классического искусства, как модерн:
Джозеф Бойс
Ив Кляйн
Марк Ротко
Джексон Поллок
Рой Лихтенштайн
Сай Твомбли
Элсворт Келли
Жан-Мишель Баския
Фрэнсис Бэкон
Роберт Мазервелл
Энди Уорхол
Жан Дюбюффе
Роберт Мэпплторп
Фрэнк Стелла
Виллем де Кунинг
