style="font-size:15px;"> – Руки вверх! Молчать!
– Всем назад! – заорал Сюань Цзи. – Никому не приближаться!
Увы, оперативники его не услышали, поскольку надели звуконепроницаемые наушники. «Особая» способность Би Чуньшэн как раз заключалась в звуке ее голоса, и отправившиеся на захват прекрасно это знали.
Сюань Цзи тяжко вздохнул. Ну что за гении! Уму непостижимо…
Ни с того ни с сего оперативники наверху застыли как статуи. Довольно быстро выяснилось, что с самого начала крышу плотно покрывали жертвенные письмена, но из-за того, что они проявлялись внахлест и друг на друге, поверхность казалась не исписанной, а равномерно черной, и сами символы было невозможно разобрать. Так что рвущиеся на захват оперативники сами не поняли, как, словно жирные крысы, оказались в «ядовитом тазу». Жертвенные письмена мигом опутали их, температура воздуха резко упала градусов на десять, стремительно приближаясь к нулю. Вскоре от Би Чуньшэн отделилась уже знакомая темная дымка и разошлась в стороны, образуя круг.
Сердце Сюань Цзи оборвалось.
Его самые худшие ожидания оправдались: из дымки неторопливо вышел печально известный длинноволосый мужчина, тот самый призванный демон-мо. Оглядев любопытным взглядом окрестности, он не удержался и, словно какой-нибудь деревенщина, с восторгом выдохнул:
– Какие широкие улицы! Какие огромные дома! Это же столица? Но почему в столичном ведомстве Цинпин так мало людей?
Услышав голос, Би Чуньшэн резко обернулась. Как только она узнала в появившейся фигуре демона, ее губы растянулись в улыбку горячечной радости; словно в бреду, Би Чуньшэн стала причитать раз за разом: «Так это правда, правда! Все так и есть, так и есть…»
Уловив ее страстные причитания, Шэн Линъюань обернулся к Би Чуньшэн и некоторое время с интересом разглядывал, пока не пробормотал: «Ах да, „человеческая свеча“. Тогда понятно».
Из-за старинного выговора слова демона разобрал только Сюань Цзи.
– «Человеческая свеча»? – переспросил он.
Шэн Линъюань бросил на него беглый взгляд, но ничего не ответил; вместо этого он с теплотой в голосе обратился на свежевыученном путунхуа к Би Чуньшэн:
– Это ты… пробудила меня? Что ж, я здесь… но что… довело тебя до такого? Кто тебя… обидел?
Пускай Шэн Линъюань старался говорить со своей призывательницей ласково, и со стороны казалось, будто он так дорожит собеседницей, что обдумывает каждое слово и тщательно его проговаривает, однако всему виной, скорее всего, был едва усвоенный путунхуа, подцепленный из телепередач и разговоров окружающих. Возможно, призванный демон пока не мог говорить свободно и без запинок.
Но даже так его речь всколыхнула в душе Би Чуньшэн прежние обиды и горести, выпавшие на ее долю. Глаза женщины покраснели и увлажнились.
– Ничего страшного, – заметив перемену в ней, улыбнулся Шэн Линъюань. – Рассказывай все… что
