клеток для ловли омаров и дневного улова рыбы Фишер выглядел в родной стихии. Зато я, стоя у двери большого белого дома, на своем месте себя совершенно не чувствовала.
За долгие годы куда только не забрасывала меня работа метеоролога, какой только экзотики я не насмотрелась и в этой стране, и в разных других, и, пока двадцать месяцев назад не оборвалась моя карьера, связанные с ней приключения неизменно доставляли мне радость. Но жить на острове мне все-таки до сих пор ни разу не доводилось. Вольно или невольно я считаю, что нынешняя работа отнюдь не на уровне моих знаний и опыта, но не могу не признать, что справиться с жизнью на острове в Корнуолле мне будет сейчас трудно: боюсь, мой истощенный болезнью организм ее не выдержит.
«Хватит себя жалеть, Скай, – бормочу я, пытаясь взять себя в руки. – Куда ты денешься, конечно, справишься. Это всего одно лето. Получится здесь – ты докажешь, что готова к большой и важной работе».
К тому же здесь, на острове я буду не одна. К нам с Фицем, который, не теряя времени, обнюхивает в эту минуту каждый клочок земли вокруг дома, вот-вот присоединится метеоролог-практикант, помощник и ученик, что для меня одновременно и облегчение, и источник немалого беспокойства.
У меня всегда были ассистенты, и я всегда готова с удовольствием работать с каким-нибудь энтузиастом-метеорологом, с которым можно разделить мою страсть к предсказанию погоды. Но в последнее время я привыкла быть одна, и перспектива постоянного общества меня настораживает: жизнь рядом с чужим человеком сулит ненужные сложности.
– Нет, я не буду думать об этом прямо сейчас, – заявляю я удивленному Фицу. Если я чему-то и научилась в последнее время, так это тому, что надо жить в моменте, а не беспокоиться о возможных неприятностях. Мне дан шанс, и я не собираюсь потратить его впустую. – Пойдем-ка, дружок, посмотрим лучше на наш новый дом.
Уговаривать Фица не надо, он с готовностью несется в дом, и я, оглядываясь по сторонам, иду за ним по пятам. Здесь все просто, но все сияет чистотой и пахнет свежей краской. Стены прихожей такие же белые, как и стены снаружи, а пол у меня под ногами выложен кирпично-красной плиткой. Лестница с дубовыми перилами ведет наверх, где, скорее всего, находятся две спальни, одна для меня, другая – для моего помощника.
– Давай сначала осмотрим первый этаж, – предлагаю я Фицу, но он меня опережает – его черный лохматый хвост скрывается в комнате в конце коридора.
Фиц с детства был псом смелым и любопытным. Он появился у меня всего восемь месяцев назад, и, хоть это совсем немного, мы с ним стали неразлучны. Я взяла его совсем крохой, когда у соседской йоркширской терьерши непредвиденно родились щенки и ее хозяйка принялась отчаянно пристраивать в хорошие руки шестерых обворожительных кутят.
Случайным папашей Фица оказался джек-рассел, так что мой Фиц – клубок жесткой черной, коричневой и белой шерсти – считается йоркширским расселом. Поначалу я опасалась, что собака – это такая ответственность, которая в моем состоянии будет мне не по силам, но мои страхи оказались напрасными. Фиц не просто дал мне новый стимул
