Когда дедушка открыл белую железную дверь и вошел внутрь, я окликнула его. Звезды угасли, и корабли встали на якорь в гавани. Пальмы вдоль береговой линии покачивались под светом полной луной, нависшей над головой. Мой дед вернулся из места, которое он называл «Неугасимый огонь». Сквозь маленькие окна высокого бетонного строения на холме просачивался голубой свет, освещая море. Он как будто кричал всему миру, что он здесь.
– Тебе и четырех не было, когда ты впервые сказала это. – Он подошел ко мне со своей неповторимой благородной улыбкой и старыми глазами и позволил себе насладиться видом, которым любовалась я.
– Ты опять зажег свет. – Я указала подбородком на маяк, который находился довольно далеко отсюда, но все еще слабо мерцал.
Он положил руку мне на плечо.
– Никогда не знаешь, когда тебе понадобится свет, Нова.
Я повернулась к нему, мысленно прокручивая в голове его слова, которые всегда имели скрытый смысл.
– Ты готова? – спросил он.
Когда я с большим энтузиазмом кивнула, он удовлетворенно улыбнулся. Дедушка жестом пригласил меня следовать за ним, и мы вошли в уже открытую дверь дома. Отец еще не вернулся из командировки, так что мы могли подняться на крышу и делать все, что захотим, до самого утра. А я еще несколько недель назад знала, чем хочу заняться этим вечером.
Пока дедушка настраивал угол обзора на большом телескопе, я, как обычно, наблюдала за ним. Я заранее выставила время, чтобы не пропустить метеоритный дождь. Он должен был начаться через час, и мы сможем увидеть его только из этой части города. Пока дедушка регулировал приборы, я начала изучать свитки на его столе в этом импровизированном месте, которое он превратил в кабинет. Мой дед был столь же одержим прошлым, сколь и старомоден, поэтому он до сих пор писал пером и чернилами на пожелтевшей соломенной бумаге. Несомненно, самым важным здесь были черновики его романов, которые он годами писал на маяке. Несмотря на все мои настойчивые просьбы, он отказывался печатать их.
– Эльфины… – сказала я, осторожно проводя пальцами по бумаге. – Ты снова их достал. – Дедушка был одним из тех, кто не перестает копаться в старых страницах истории. Мечтатель, не сомневающийся в правдивости легенд. Из тех, кто верил, что в мире все еще есть магия.
– Если бы ты не была похожа на своего отца, то увидела бы их, – сказал он тем милым ворчливым тоном, свойственным пожилым людям. Еще в детстве дедушка начал учить меня их алфавиту, но мой отец попросил его не забивать мне голову подобной ерундой, отчего они опять сильно повздорили. Я понимала буквы не хуже ребенка, который только учится читать. Тем не менее мне удавалось разобрать структуру некоторых тщательно нарисованных планет на больших листах бумаги.
– А Айзер не придет? – обратилась я к нему.
– Ты же ее знаешь. Ее больше интересует земля, чем небо. – Прямая противоположность мне. Самой величайшей
