это его сейчас мало заботило, ведь они были где-то там, далеко в лесу, а его любимая зазнобушка жила здесь, рядом, совсем близко. Стоило ему только встать пораньше, выйти за порог как они тут же встречались. И уж тогда они обязательно перекидывались несколькими доброжелательными фразами. После чего Евстегнеюшка задорно раскрасневшись, продолжала свой путь, а Тимофей, проводив её счастливым взглядом, бегом возвращался домой, чтоб подготовится к их уже вечерней встрече. Ведь она также была немаловажна и имела большое значение для их зарождающихся отношений.
А то, что между ними возникли отношения, заметили уже все в околотке. И родители Тимофея, и родители Евстегнеи, и даже их дальние соседи, да что там говорить, почитай вся деревня теперь только и делала, что судачила об их странной дружбе. Впрочем, многие утверждали, что в этом нет ничего странного и удивительного, мол, дело молодое и вполне понятное. Дескать, Евстегнеюшка девица-красавица и, разумеется, понравилась Тимофею, а он хоть и изрядно полнотел, да фигурой неповоротлив, зато умом ловок, проворен словом и интересен своей сообразительностью, вот они и сошлись.
А так оно и было, ведь Тимошенька слыл весьма начитанным молодым человеком, много знал, превосходно рассуждал и умел красиво излагать свои мысли. И это его качество, естественно, не могло не покорить юную, скромную, простую, но такую романтичную и полную возвышенных мечтаний деревенскую девушку, каковой собственно и являлась Евстегнеюшка. И если утром они перекидывались всего лишь парой приветственных фраз да обходились малым количеством слов, то уже вечером они давали волю своей фантазии, и их встреча больше походила на оживлённую беседу двух пылких друзей.
Тимофей, изрядно принарядившись для форсу, и основательно прикрыв ноги сапогами, чтоб его не пощипали гуси, поджидал свою возлюбленную у соседского заборчика. И едва она появлялась на дорожке со своим птичьим выводком, как он тут же бежал ей навстречу, и у них вмиг завязывался непринуждённый разговор. Тимошенька заливался соловьём, изящно чеканил слог, отчаянно жестикулировал руками, улыбался и деловито гримасничал, пересказывая Евстегнеюшке сюжеты прочитанных им романов и драм. А она внимательно его слушала, изредка вставляя свои замечания, и заливисто смеялась над театральной манерой его пересказа.
И так у них это теперь повелось и так всё пошло. Каждый вечер он встречал её, заводил приятную беседу и весело провожал до дома. А чуть позже, уже распрощавшись с ней на пороге, шёл к себе, и там уединившись, терпеливо ждал следующего утра. И надо сказать, не он один его ждал, впечатлительная и романтичная Евстегнеюшка тоже ждала рассвета. С недавних пор она прониклась к Тимофею большой симпатией и теперь, ложась спать, также мечтала о завтрашнем дне.
– Ах, ну и что же за чудесный человек этот Тимоша,… вроде и неповоротлив, и чуть толстоват, и боками нелепен,… но зато как говорит, как беседу ведёт,… ведь заслушаешься! И сколько же он разного знает,
