тёмная, словно я не крашу, а смачиваю стену водой, по мере высыхания она становилась неотличимой от остальной стены.
Душу захлестнул поток благословенного дофамина. Всё правильно. Всё так, как и должно быть. Труд полезен для Города, для тела, для души. Серая стена остаётся серой, не нарушая замысла Машин, – но меняемся мы сами.
– Простите… У Вас не осталось краски?
Валик чуть не выпал из моих рук. Погружённый в свои мысли, я не заметил, как кто-то подошёл ко мне; близко, слишком близко.
Она. Это она. Теперь я знаю, как звучит её голос.
– У меня закончилась… – в доказательство она помахала пустым ведром.
– Д-да, конечно, у меня ещё много, – я смог ответить, не сорвавшись на хрип; невероятный успех, учитывая обстоятельства. – Ставьте на землю, я поделю.
Она так быстро расправилась со своим ведром… Того, что у меня осталось, ей хватит на несколько минут, не больше. Если я хочу поговорить с ней ещё, нужно думать быстрее:
– Вы тут первый раз? А я тут часто бываю.
И зачем я соврал? Собрался впечатлить её тем, что часто хожу на Добровольные Работы?
– Да, я тут в первый раз, – ответила она. – Обычно я хожу на работы у Дома Материнства.
– Почему?
– Я там работаю. Работы у работы, ха-ха.
Её смешок словно разбил невидимую стеклянную стену между нами; я и сам рассмеялся, удивляясь той лёгкости, с которой это у меня получилось. Джоз не стесняется смеяться перед девушкой – вероятность этого события вычислить будет нелегко, слишком уж много в ней нулей после запятой.
– Работаете в Доме Материнства? – спросил я. – Неужели принимаете роды вот этими самыми руками?
– Нет-нет, вовсе нет. Просто стажёрка, ухаживаю за роженицами. На сами роды нас не пускают.
Она смутилась и опустила взгляд, как будто сказала что-то постыдное.
– А я вот чиновник в Министерстве Социального Метаболизма, – невпопад и по инерции похвастался я. И тут же чуть не заехал себе кулаком по голове в третий раз. Нашёл перед кем хвастаться! Глупый, глупый.
– Но пока что всего месяц. Работаю буквально в подвале.
Жалкая попытка исправить урон, нанесённый разговору моей глупостью.
– Значит, мы практически коллеги, – она улыбнулась. – Коллеги-стажёры.
– Да!.. Да, действительно.
Я снова рассмеялся – больше от облегчения, чем от её слов. Она же смеяться не стала; только молча посмотрела мне прямо в глаза.
Эта пронзительная голубизна её радужки… Ярче Чистого Неба с архивных записей. Конечно, этого просто не может быть. Не могут же её глаза светиться?
Для меня она вся светилась. Словно сама сошла с лайтбокса – нереальная, невозможная тут, среди серо-зелёного бетона и таких же серо-зелёных людей.
Нереальная –
