То хвостом за ней ходила, а теперь любезничает с Владимиром Ивановичем − на глазах у самой Натальи Сергеевны. И на глазах у Виталия, который ей то книгу в саду читал, то на лодке катал (да нет, обманывается Стефания – Виталий же ухаживает за Натали, а не за Соней).
И никто – ни Виталий, ни Натали − про его Соню и не вспоминает.
А писатель тоже − приехал с женой, а теперь сменил её на молодых барышень. То Соню развлекает, оставив жену в одиночестве, то теперь, кажется, уже и Натали обольщает − вот, та уже свою руку на его положила! Конечно, он недостоин Натальи Сергеевны. И, слава Богу, если они до сих пор не венчаны − не нужен ей такой писатель.
Потом пары поменялись − Натали ушла к Виталию, а Наталья Сергеевна − к Владимиру Ивановичу. Но Ивану Алексеевичу это было уже не интересно ‒ его захлестнула обида за Соню, и он пошёл к ней, чтобы она не оставалась в одиночестве.
5
Соня так и стояла в конце сада. И подойдя к ней Иван Алексеевич увидел, что она плачет.
‒ Отчего ты плачешь, Соня, кто тебя обидел?
‒ Никто! ‒ резко и, как показалось Ивану Алексеевичу, даже грубо выкрикнула та и отвернулась от него. Ей сейчас совершенно не нужен был отец со своим сюсюканьем – она хотела жалеть себя и плакать одна.
А он теперь уже и сам не знал – зачем шёл к Соне, и что можно ей сказать, чтобы успокоить, поддержать, чем остановить её слёзы. Чего он хотел – посоветовать Соне соблазнить Владимира Ивановича? Да, наверное, он был бы удовлетворён, если бы это произошло, и, может быть, с удовольствием с этим смирился бы. Но как отец может сам дать такой совет дочери? Значит, одна половина его мечтаний уже не сбудется.
Не зная, о чём дальше говорить с Соней, Иван Алексеевич как-то осунулся и пошёл прочь. Но тут же подумал, что если его таким увидит Наталья Сергеевна, то никогда не сможет полюбить – он распрямил плечи и поднял голову. Решил, что надо увидеться с Владимиром Ивановичем наедине и вызвать его на откровенный разговор. О чём и зачем – он ещё не знал, но уже решился броситься в бой.
Но неудача в разговоре с Соней оказалась не единственной. Он неторопливо шёл, пытаясь выстроить стратегию разговора с Владимиром Ивановичем. А тот неожиданно догнал его и застал врасплох просьбой дать назавтра коляску и кучера, чтобы доехать до почтовой станции − пора уже продолжить путь на дачу.
− Как, уже завтра? А может быть, Вы с Натальей Сергеевной останетесь здесь, у нас, и не поедете к сестре? Мне так хорошо с вами. Думаю, что и все остальные − и Соня, и Виталий, и Натали были бы этому очень рады.
− Благодарю Вас, Иван Алексеевич, но Вы, наверное, понимаете, что нам будет неловко весь остаток лета стеснять Вас в Вашем доме. А там у нас отдельная дача и мы хозяев нисколько не стесним. Так что, спасибо за Ваше предложение, но всё же мы поедем − мы уже обсудили это с Натальей Сергеевной.
Такое скорое и неминуемое расставание, и угроза никогда больше не увидеть Наталью Сергеевну, вдруг придало Ивану Алексеевичу решимости.
