ко мне, иначе мне пришлось бы оправдывать себя, а не Виталия (прости, опять не к месту пошутил!).
А ты – разве не обняла сразу Натали, когда встретила её в слезах, в грозу?
− Я? Да, но я же женщина. Но я не стала бы обнимать Виталия!
− Так ли? А представь, что гуляешь по саду, а там, на скамье сидит Виталий и плачет (например, из-за отъезда не простившей его Натали). Разве ты не села бы рядом? И разве, в утешение, не положила бы руку ему на плечо?
− Но положить руку на плечо или страстные объятия…
− Если тогда Виталий положил бы Соне руку на плечо – это было бы пощёчиной для неё, а не успокоением! − попробуй представить себя на её месте. А страстными ли были их объятия – этого мы не знаем.
− Ну, ладно. Ты будешь еще находить оправдания для него?
− Наверное, этого достаточно (мне надо было учиться на адвоката). И будь я Плевако, то сказал бы: "Из цепких объятий Сони трудно вырваться".
− Ты о себе?
(Владимир Иванович хмыкнул, так что невозможно было понять – угадала ли Наталья Сергеевна, или понимает, что это о Виталии, но всё ещё стремится уколоть его).
7
Задушевные разговор в саду продолжились и на следующее утро – значит никто никуда не сбежал, несмотря на такие желания и угрозы:
− Наталья Сергеевна, я понимаю, что мне нужно будет выходить замуж. Но мне же не всё равно − за кого. Вот Вам так повезло с Владимиром Ивановичем − так легко и спокойно в жизни с таким замечательным и любящим мужем…
− Натали… Должна тебе признаться, что он мне не муж
− Но как же?
− А вот так!…
Мы с ним знакомы давно (хотя и не столь давно как Соня с Виталием). Ещё когда я только закончила гимназию, а он был студентом. И он, и я ходили в литературный кружок на Маросейке (я тогда тоже писала стихи…). Он тогда очень мило общался со мной.
А потом он полюбил – не меня! Я никогда её не знала, хотя он по-дружески постоянно делился со мной своей любовью. Она тоже училась на каких-то курсах. Почти год они ходили по выставкам, театрам и концертам – иногда он стал пропускать занятия в нашем кружке.
Но потом между ними что-то произошло, и он больше никогда не упоминал о ней. Но ещё до этого по выставкам и театрам стала ходить уже я – тогда за мной ухаживал высокий, статный юнкер. Он, кажется, хотел жениться на мне, чтобы ехать на Кавказ, где ему предстояло служить, уже с женой. Я, впрочем, не хотела покидать Москву (даже с ним), и он уехал один. Но за это время я тоже стала чаще пропускать занятия, а потом и вовсе забросила наш кружок.
Я не буду тебе пересказывать всю свою жизнь (я даже Владимиру Ивановичу не всё рассказываю), но прошлой весной я встретила его в Третьяковской галерее… А летом мы снимали дачу в имении родителей Виталия.
− Простите меня – я не знала! И допустила такую бестактность!
− Да нет, извиняться тебе не за что − раз я сама тебе это рассказала, значит зачем-то хотела этого.
