на шум, – Поддерживаете связь с гвардией и наблюдаете за периметрами. При изменении обстановки, Константин бежит ко мне. И всё время проверяйте рации, в любой момент они могут заработать. Ясно?
Отец обвёл нас взглядом, и мы синхронно кивнули. Хотя по лицу брата было видно, что он сильно недоволен решением отца.
В итоге, мы просидели в бункере ещё около получаса. Пару раз на мониторах мелькнула спина Альхи – она мчалась вдоль озера на свои земли. Костя заметил, что скоро сюда нагрянут все соседи, потому что Фарносовы должны растрезвонять на всю округу о нападении на наше поместье.
Бой на периметре то затихал, то разгорался снова. Там вообще творилось что-то непонятное. Складывалось впечатление, что наших людей попросту связывают боем, постепенно выдавливая из леса в направлении разрушенной усадьбы.
"Зачем? Что им это даст?" – пытался я мысленно заглянуть в будущее, автоматически нанося на импровизированную схему все передвижения противника.
За это время Синельников связывался с нами дважды: первый раз он доложился, пересекая границу города, и второй – когда его колонну атаковали неизвестные, заставив его людей остановиться, чтобы дать отпор. Через пятнадцать минут боя, неприятель растворился в лесу и флайеры смогли продолжить движение.
Больше всего нас обоих бесила неопределённость – отец так ни разу и не мелькнул ни на одном мониторе.
– Так, малой, я пошёл искать отца, – заявил Константин, – Ему надо узнать о нападении на гвардейцев.
Мы оба знали, что причина так себе, – там уже всё благополучно закончилось, – но я промолчал и только кивнул в ответ. Костик выскочил из комнаты… чтобы через пять минут вернуться обратно, и схватив меня за рукав футболки, выдернуть из кресла.
– Здесь нам теперь делать нечего, Кира. От нас больше ничего не зависит, – сказал он угрюмо и отвернул от меня подозрительно растерянное лицо.
Далеко отец не ушёл. И недалеко тоже. В тот момент, когда он задвигал стиральную машину обратно, он получил сокрушительный удар между лопаток. Шальной осколок мины прилетел из уже разбитого взрывной волной окна.
Но прежде чем умереть, он смог развернуться и, уперевшись спиной в машинку, сдвинуть её до упора своим телом. И только после этого его угасающее сознание отметило долетевший наконец-то звук близкого взрыва.
Выбравшись из лаза, я сразу увидел неподвижное тело отца. Он сидел, уронив голову на грудь, и если бы не уже загустевшая на полу лужица крови, можно было бы подумать, что папа просто уснул от непомерной усталости, которую взвалило на него сегодняшнее утро. И едва я об этом подумал, как в голове мелькнула мысль: – "Алёна! Мама!"
– Я его посадил… – тихо произнёс за моей спиной Костя, – Шальной осколок на излёте.
Так мы и стояли, пока новый взрыв со стороны усадьбы не вырвал нас из ступора.
– Что будем делать? – тупо спросил я.
– Выживать. Маме и сестре ничего не грозит, а вот мы…
Не закончив фразы, он сорвался
