Осса лучшим почтальоном года и вручить ему почётную ленту солдата полка имени Парижской коммуны. Через три дня волнения утихли. Париж перестроили на всякий случай. Старые названия улиц сменили на новые. Правительство ушло в отставку. Президент с семьёй уехал отдыхать в Латинскую Америку. Наступила пора для работы истинных учёных, мыслителей, художников, поэтов, певцов, артистов. Эпидемия иррационализма расползалась с ужасающей быстротой.
Скоро наступило время всеобщей и беззаговорочной победы иррационализма. В то время не признать себя иррационалистом – значит попасть в опалу, а ещё хуже в долговую яму, так как всех неиррационалистов признавали в суде должниками. Париж опять стал модной столицей. Паломники со всего света спешили в мировой город за славой. На чердаках, в подвалах, в скверах. На вокзалах, в Болонском лесу – везде слонялись, спали, писали, ели, творили, рвали, сходили с ума, предавались отчаянию творческие натуры, поставившие на карту свою судьбу, ждущие своей удачи до седых волос. Сколько было падений, сколько взлётов! Приезжало много, очень много и никто, практически, не уезжал.
Канули в безвестность имена, поступки и лица. Кому не хватило денег, кому смелости, кому сил. Все умерли в Париже. Даже сейчас, по прошествии стольких лет, постаревшие красавицы приносят цветы на знаменитое французское кладбище, где покоятся души усопших. Поговаривают, с двенадцати часов до первых петухов бродит по кладбищу среди безымянных могил призрак Иррационализма, чем-то отдалённо напоминающий инвалидную коляску, и будит творческий дух усопших, призывая их на новые подвиги ради собственной персоны.
Очень показательна для иррационализма история двух великих художников данного направления – Гугу и Гага. Ни тот, ни другой за всю свою неспокойную жизнь не заработали ни гроша ломанного. Оба рисовать не умели и едва могли поставить свою подпись в книге регистраций. Гугу начал не уметь писать приблизительно в тридцать лет, и в течении последующих десяти лет не создал ничего стоящего за исключением статуи непорочного мальчика для английского музея восковых фигур. В сорок один год он написал картину “Потребители пива на Баварской земле”. Именно этой картине он обязан своему грандиозному успеху у искушённой столичной публики. Толпа зевак рукоплескала красным потным лицам, огромным пивным кружкам, изображённым рукой мастера на дранной простыне, украденной в дешёвой гостинице. Немецкое объединение пивопотребителей Баварии посчитало картину за отличную рекламу своей деятельности и сделало Гугу членом своей обширной организации. До мировой славы Гугу не дожил: через месяц его не стало. Другой – Гага, из небедной семьи, не знал, чем ему заняться лет до семидесяти. После смерти родителей он получил огромное наследство и, как водится, от безделья воплотил свою мечту детства. А детство у него было трудное! Учителя не признавали за ним каких-либо талантов. Если бы не влияние и обаяние его родителей, умевших потакать человеческим порокам с изяществом и мастерством, то просить бы ему милостыню на улицах Нью-Йорка, Рима, Барселоны, Лондона, Москвы. Его бродячая жизнь и неуёмная жизненная сила породили множество легенд, в которых вымысел соседствует с голой неприглядной
