посмотрел на улицу. Погода отличная, погулять что ли? Всё равно скоро уезжаем, поэтому неотложные дела уже сделаны, а другие слегка заморожены, так что у меня совершенно неожиданно появилось свободное время, которое можно провести с семьей.
– Ваше величество, – в кабинет заглянул Бехтеев. – Прибыл Захар Чернышев и просит принять его.
– А он-то тут какого лешего забыл? – я невольно нахмурился. – В Польше вроде какие-то нездоровые шевеления начались, а он домой вернулся, да ещё и без приказа.
– Так, может быть, он сумеет объяснить, если вы его примете, ваше величество, – Бехтеев быстро подошёл к столу и собрал письма с уже высохшими чернилами, чтобы отправить их адресатам.
– Хорошо, зови, послушаем, что он нам скажет. – Я вернулся за стол. Только устроился поудобнее, как зашел Чернышев.
– Ваше величество, – он поклонился.
– Здравствуй, Захар Григорьевич. А теперь объясняй, что ты тут делаешь, когда должен находиться в Варшаве подле королевы Софии. – Вопрос я задал довольно резко, но граф почти никак не отреагировал на резкость тона.
– Дело в том, что я и нахожусь подле её величества, потому что она сейчас находится в Воронцово. Вместе с сыном. – Ответил Чернышев, а я почти минуту переваривал новость.
– О, как. – наконец, удалось выдавить мне из себя. – И как же так произошло? Только не говори мне, что ты так очаровал Софию, что она решила бросить ради тебя своего венценосного мужа и сбежала.
– Нет ваше величество, разумеется, нет. Но, можно сказать, что её величество всё-таки сбежала со мной, что верно, то верно. – Он задумался и продолжил. – Так уж поучилось, что я узнал о готовящемся покушении на её мужа, Станислова Понятовского, и принял решение попытаться спасти августейшую семью. Но я опоздал, и мне удалось спасти только её величество и его высочество.
– Ты что же хочешь сказать, что Понятовский не пережил покушения?
– Да, вероятно, это так. То есть, я не видел его тела, но, судя по всему, это именно так. – Подтвердил Чернышев.
Я молча смотрел на него. Долго смотрел. Так долго, что высоченный Чернышев начал заметно нервничать.
– Что происходит в Польше? – наконец, тихо спросил я.
– Я не знаю. Это даже не бунт, – ответил Чернышов. – Просто такое ощущение, что все магнаты разом сошли с ума и решили, что чем их меньше, тем лучше, а победитель в итоге получит всё.
– И что послужило причиной столь странного желания? – я продолжал в упор смотреть на графа.
– Не знаю, никто не знает. Вот, Андрей Ломов просил передать вашему величеству, – и Чернышев достал из-за пазухи объемный пакет. Бехтеев сделал быстрый шаг вперед и перехватил этот пакет, смерив меня укоризненным взглядом, потому что я едва через стол не перевалился, пытаясь схватить то, что может мне хоть что-то прояснить.
Проведя стандартную проверку,
