вид, что не замечает разлившийся в магазинчике холодок. – Она указала на манекен, и тот грациозно повернулся, демонстрируя белый сюртук. Тонко проработанные металлические эполеты соединялись цепочками, которые мелодично позвякивали. – Я добавила галуны на рукава и пояс. Что скажете?
– Великолепно! Хочу немедленно примерить!
Маруза де Пуранс и госпожа Кисточка скрылись в глубине магазина, оставив Чарли одного с Торусом и Тибальдом. Трое подростков злобно взирали друг на друга.
– Эта лавочка совсем скатилась, – процедил сын судьи Денделиона. – Жаль, мне нравилось здесь одеваться.
– Могу я предложить вам пирожных? – спросил Чарли, и, не дожидаясь ответа, он метнулся в кухонный уголок. Нужно во что бы то ни стало вести себя вежливо. В конце концов, доброжелательность обычно смягчает даже самые чёрствые сердца, а Маруза с приятелями здесь ненадолго. Нагружая поднос угощением, Чарли немного потянул время, а потом вернулся к посетителям. – Не желаете ли чаю? Шипуньи? Карамельного сиропа?
– А разве ты не должен облизывать заказчиков? – нагло ответил Тибальд и выставил вперёд ногу. – Давай-ка почисти мне ботинки!
– Ага, и мне тоже! – воскликнул Торус и качнул ногой в сторону Чарли.
Татуировка в виде ворона на его руке щёлкнула клювом. Несмотря на холод, Торус ходил с закатанными рукавами – чтобы похвастаться татуировкой. Чарли не проронил ни слова. Схватив щётку для обуви, он принялся начищать ею ботинки Тибальда, стараясь сохранить остатки достоинства. По правде говоря, с сыном судьи у него особых хлопот не возникло – его обувь и так блестела. Зато с громоздкими ботинками Торуса, заляпанными грязью и покрытыми царапинами, пришлось изрядно повозиться. Поскольку Чарли трудился молча, Тибальд и Торус вскоре поняли, что придраться больше не к чему, и принялись болтать так, будто рядом никого кроме них нет.
– Потом пойдём к тебе домой? – спросил Торус. – До съёмок в газету ещё два часа.
Миловидное лицо Тибальда исказила гримаса:
– Нет, моя мать ищет новую компаньонку. В ближайшие пару дней дома будет проходной двор.
– Ты мог бы перестать их выпроваживать.
– Да, но я не могу отказать себе в удовольствии портить им чай. Это же так весело! Мать просто с ума сходит! И потом, я поставил себе цель: никогда не повторяться, каждый раз придумывать новый способ.
– Очень великодушно с твоей стороны! – Торус вздохнул и похлопал себя по татуировке. – Повезло тебе с матерью, она добрая. А моя хочет запретить мне участвовать в юношеских скачках.
– Может, если ты бросишь валять дурака, мать перестанет тебя наказывать. Она это серьёзно – по поводу запрета?
– Не знаю. Наверное, нужно принести ей какой-нибудь подарок, чтобы задобрить. Вот, пару перчаток, например. – И Торус схватил пурпурные перчатки, неподвижно висевшие на плече Чарли.
– Ну, банально, конечно, – ответил Тибальд, – но, думаю, этот жест
