– вода в любом ее проявлении.
И по мнению рыцаря, для главного храма воды не существовало места лучше. Конечно, на юге тоже имелись храмы, посвященные воде, но им не хватало прохлады севера, его льдов и снегов, чтобы в полной мере олицетворять мощь и силу Океана-отца.
Теперь так говорил лишь Эйсгейр. Люди же давно называли Покровителя воды, как Дети Леса, – И́ллитаром. Хотя это означало то же самое: «илла» – вода, «тар» – владыка.
Синяя дорожка привела рыцаря к высокому обрыву, туда же, куда текли ручьи и откуда они хрустальным бисером падали в вечно неспокойное море.
Храм, вырубленный прямо в скале, находился чуть ниже. К нему тянулись древние белые ступени, которые – как и храм – не брали ни время, ни ветра, ни бури. Из чего их сделали, никто не знал. Кто вообще построил храмы стихий, разбросанные по всему Иалону? Эйсгейр всегда считал, что Дети Леса – среди их самых древних зданий были похожие. Но в эльфийских летописях таких сведений не нашлось, а потому никто не мог сказать наверняка.
Рыцарь спустился по лестнице к храму. Двадцать семь безупречно белых колонн в три полукруга поддерживали потолок большой высеченной в камне ниши. В ее центре находилось святилище – тоже полукруглое – открытое морю с одной стороны. И пол, и стены, и потолок покрывал все тот же белый материал.
В глубине святилища стояли девять безликих фигур, как и везде в храмах стихий: восемь статуй в два ряда и одна позади них, возвышающаяся над остальными. Считалось, что меньшие олицетворяют четырех Покровителей стихий – по две на каждого, ведь они могут быть и мужчинами, и женщинами. А большая статуя – это Богиня жизни, повелевающая всем.
Вера в нее и Покровителей существовала везде. Отличались названия, обряды, но суть была одинакова. Богиню жизни и ее сыновей-дочерей, которым она дала власть над воздухом, водой, землей и огнем, чтили на всем Иалоне. И не только люди.
Даже значение статуй толковали похоже. Оно всегда казалось Эйсгейру надуманным: фигуры не выглядели явно мужскими или женскими. Хотя лично ему было все равно. Зачем нужна странная фигура без лица, если можно прийти к самому Покровителю? Чаще всего Эйсгейр так и делал. Ему, сильнейшему стихийнику на Иалоне, не было нужды даже находиться рядом с водой – до океана он мог дотянуться отовсюду. В храм же приходил раз в год, следуя личной традиции. Именно здесь Океан-отец назвал его своим сыном. Здесь Эйсгейр стал рыцарем воды.
Пройдя к внешнему краю святилища, рыцарь повернулся спиной к статуям, сел на колени и устремил взгляд в море.
При виде мужчины с длинными светлыми волосами и бородой, заплетенной в две косички, посетители храма на миг застыли от удивления. Потом поклонились, поняв, что это не кто иной, как владыка Эйсстурма. Взгляд его синих глаз показался бы странным тому, кто видел Эйсгейра впервые. Такими синими бывают вековые льды в далеких северных морях.
Рыцарь долго сидел на краю святилища, то глядя на горизонт, то опуская глаза туда, где под храмом бились волны в вечной борьбе с неприступным камнем.
Эйсгейр
