тут собираешься пробыть, Савелий?
– Да чем быстрей уеду, тем лучше.
– Ты вчера, небось, поздно пришел? – спросила родственница.
– Не помню даже, – усмехнулся Савелий.
– Не очень ходи по ночам. Какой-то садист у нас объявился. Двух девок зарезал. Резал и насиловал. Да тут вот, возле тех домов, сосед вчера вышел ведро помойное выбросить, а за помойкой видит, вроде мужик на бабе верхом сидит, и звуки слышит: сопят, она стонет тихонько… Совесть, говорит, имели бы! Скоро средь бела дня склещиваться будете! А тот в ответ: «Иди отсюда, пока цел! Не твое дело и не лезь…» Сосед отошел, позвал людей; когда пришли, нашли девку всю порезанную, еще теплую. Он на ней сидел и резал, а она и хрипела… Много сейчас хулиганья стало.
– Я ж не девка, – возразил Савелий.
– Садист, знаешь, ему все равно… Говорят, сегодня нашли его. Не наш, приезжий… Я шла к тебе, встретила знакомую, у нее сын в милиции работает, она и рассказала, говорит, сегодня арестовали, и, вроде, мужик тот признал…
Савелий навострил уши.
– Вроде, лектор какой-то из Столицы. Человек как будто приличный, и смотри какое дело! Он, значит, по всяким городам ездит, лекции читает, прикрывается этими лекциями, а по ночам режет и насилует…
У Савелия сердце так и захолонуло.
– Какой лектор? – быстро спросил он.
– Откуда ж я знаю, который лекции читает…
«Накрыли лектора, – горько подумал Савелий. – Ай, молодцы! Что проще! Состряпают дело и упекут, да хоть на всю жизнь. И все по закону, не подкопаешься… Ну нет! Я этого дела так не оставлю…»
– Слушай, – сказал он, – я извиняюсь, мне бы надо тут по делам подойти. Может, эта женщина придет с тобой вместе вечерком завтра или послезавтра, а? Все обсудим… А лучше я, может, сам к вам приду. Точно не обещаю, но постараюсь. Договорились? – и, быстро спровадив родственницу, Савелий сам побежал разыскивать Кирилла Петровича. В том, что арестовали именно его, он ни на минуту не усомнился…
* * *
А в это самое время, опухший, с отросшей за ночь щетиной и совсем еще не отошедший от глубокого похмелья, сидел несчастный Кирилл Петрович перед следователем. Тут же и человек в плаще сидел. Взяли Кирилла Петровича после того, как он расстался с Савелием, но где и как – не помнил. Выключилось сознание у лектора. Очнулся тут, в камере, и так до сих пор понять не мог, чего он сюда попал и зачем?
– Ты – дух, говоришь, – меж тем говорил ему плотный следователь отеческой крестьянской наружности. – А я тебе докажу в минуту, что ты – тело, слизь! – и, сжав внушительного размера кулачище, показал его Кириллу Петровичу. – Будешь знать, как вы…ться! Из столицы! Бисер перед свиньями! Да ты хуже свиньи!
– Ничего не помню, – кротко отвечал Кирилл Петрович и просил воды.
– Не дам я тебе воды, – резал начальник. – Ничего не дам, а засажу так, что всю остальную жизнь вспоминать меня будешь!
– Что я вам сделал? – превозмогая боль и тошноту, спросил Кирилл Петрович.
– Мне?! Ты лучше �
