лучами того же самого заката, милях[6] в пяти-шести ниже по речке какой-то человек, стоя на четвереньках, рассматривал полосу влажного песка. Его закатанные к самым плечам рукава открывали тёмные от загара руки. Шляпы на нём не было, и вечерний ветерок взлохмачивал густую гриву белокурых волос, которые вот уже девять месяцев подравнивались только с помощью охотничьего ножа.
С одного бока этого человека стояло жестяное ведро, а с другого, глядя на человека с неутолимым любопытством, сидел такой некрасивый и такой симпатичный щенок, какой только мог родиться от отца – гончей маккензи – и матери, в жилах которой текла кровь эрдельтерьера и шпица.
Результат подобного смешения мог быть лишь просто дворнягой. Его вытянутый на песке хвост был очень длинным, с узлом на каждом суставе; лапы, крупные, точно ступни долговязого подростка, походили на миниатюрные боксёрские перчатки; голова у него была в три раза больше, чем полагалось бы по такому туловищу, а к тому же на помощь природе в её творческих усилиях пришёл несчастный случай, лишивший этот шедевр половины уха. Уцелевшая половина в эту минуту стояла торчком, а другое, целое, ухо загибалось вперёд, выражая неистовый интерес к тому, чем занимался хозяин. Голову, лапы и хвост щенок унаследовал от отца-маккензи, но его уши и худое поджарое тело возникли в результате битвы, разыгравшейся между кровью шпица и кровью эрдельтерьера. Добавьте ко всему этому детскую неуклюжесть, и вы получите такого щенка-дворняжку, какого нелегко отыскать даже в трущобах большого города.
Впервые за несколько минут хозяин нарушил молчание, и Мики завилял всем телом, от кончика хвоста до кончика носа, в восторге от того, что эти слова были обращены непосредственно к нему.
– Это медведица с медвежонком, Мики, можешь не сомневаться, – сказал хозяин. – И если я хоть как-то разбираюсь в медвежьих повадках, они провели тут добрую часть дня.
Он поднялся на ноги, поглядел на сгущающийся сумрак у лесной опушки и набрал в ведро воды. Последние лучи солнца на несколько секунд озарили его лицо – волевое и весёлое. Сразу было видно, что в этом человеке ключом бьёт радость жизни. А теперь к тому же ему в голову пришла счастливая мысль, и в его глазах сверкали не только отблески заката, когда он добавил:
– Мики, я везу тебя, нескладёныша, к моей девчушке, потому что ты – неотполированный алмаз добродушия и красоты и за это она непременно тебя полюбит. Уж это-то я знаю твёрдо, недаром она – моя сестра. Так вот: если вместе с тобой я прихвачу ещё и медвежонка…
Насвистывая, он понёс ведро к еловой поросли шагах в сорока от них. Мики следовал за ним по пятам.
Чэллонер, недавно назначенный на одну из факторий[7] Компании Гудзонова залива, устроил свой лагерь на берегу озера, неподалёку от устья речки. Это был самый простенький лагерь: заплатанная палатка, видавший виды челнок и кучка пожитков. Но взгляду опытного лесовика стоянка Чэллонера, озарённая
Ми́ля – 1,61 километра.
Факто́рия – торговое поселение, образованное иностранными купцами на территории другого государства или колонии.
