прокрасться через гостиную к лестнице на второй этаж, где находилась его спальня, но в дверях его неожиданно нагнал вопрос матери:
– И где ты был?
– Гулял, – Глеб постарался ответить как можно невиннее.
Он обернулся и попытался угадать настроение матери, но не смог. Она закрылась, и в ауре не просвечивало никаких вспышек.
– С кем? – без какого‑либо выражения спросила она.
Глеб отчаянно пытался понять, куда она клонит. К чему вообще весь этот допрос?
– А почему я должен отчитываться? Мне уже девятнадцать. Я взрослый самостоятельный…
– Взрослый? – с некоторой долей иронии спросила мать. – Самостоятельный? Ты заработал на дом? Живешь за свой счет? Или все-таки пользуешься тем, чем тебя обеспечила семья, перед которой у тебя есть ответственность и обязательства?
– При чем тут это? – смутился он.
– При том. Так с кем ты был?
– С… другом, – ответил он, но его голос дрогнул в самый неподходящий момент.
– М-м-м, – протянула мать с ироничной улыбкой. – И с каких пор ты целуешься с друзьями?
По спине пробежал холод, к лицу прилила кровь. Глеб понял, что краснеет, но ничего не мог с этим поделать. Выходит, за ними все‑таки следили. Его регулярные исчезновения из дома не остались незамеченными, и мать приставила к нему наблюдателей. Или их с Ниной случайно заметили из проезжающего автомобиля. В конце концов, по шоссе могла ехать и сама мама, возвращаясь со стрелки. Отпираться смысла не было, но Глеб не мог придумать, что сказать, не подвергая Нину опасности.
– Да, у меня есть девушка. Вообще это нормально в моем возрасте. Не хотел рассказывать тебе об этом вот так, прямо сейчас, но раз уж так получилось…
Глеб осекся.
На лице матери не дрогнула ни единая мышца. Она явно давно разыграла весь этот разговор в уме, как шахматную партию, и пока он шел точно по ее сценарию, а мать лишь делала заранее спланированные ходы:
– Из какой она семьи? Ты же знаешь, как важны для нас генетические таблицы. Я должна проверить вашу совместимость…
– Она… ч-человек.
Глебу все‑таки удалось удивить мать. Холодея от предчувствия, он отметил, как дернулся уголок ее глаза и слегка приподнялся край брови. Прежде чем случилась катастрофа, он тут же добавил:
– Она ничего не знает! Канон не нарушен!
Мать молчала, напряженно глядя ему в глаза. Глеб не выдержал и отвернулся.
– Как ты посмел? – выдавила она из себя.
– Влюбиться? Тебе не понять. Ты же лишена этого, – он предпринял слабую попытку контратаковать, но это было все равно что обстреливать танк горошинами из духовой трубочки.
– Ты же знаешь, сколько сил мы потратили, чтобы ты появился на свет. Это у людей дети рождаются из‑за глупой случайности и по любви. Для эмера рождение ребенка – глубоко осмысленная
