и просто жить, радуясь новому дню. Но, к глубокому сожалению, здоровье моё – беда моя, и сколько я проживу, того ведает лишь Бог.
– Не говорите так, Елена Степановна, вы прекрасная дама и долгая жизнь у вас впереди, – ответила Мария Николаевна, чувствуя, как та напрашивается на комплимент и потому желая подыграть.
– Спасибо вам за тёплые слова, и молюсь я, чтобы хотя бы Мишеньку нашего женить, внуков понянчить, ибо большую часть своей жизни я одна, всегда одна, даже душу излить некому. Вот, Мария Николаевна, взгляните, – она кивнула в сторону сидящих неподалёку друг напротив друга Елизавету и Михаила, с голосом умиления добавила, – какая славная пара! Какие красивые наши дети! Я никогда не была так счастлива, как сегодня.
– Я тоже счастлива за них и пускай жизнь наших детей будет куда радостнее и светлее, чем наша.
– Дай Бог, дай Бог.
В это самое время Елизавета сидела на круглым столом в тени террасы, увитой плющом, подле неё, прислонившись спиной к белой колонне, стоял Михаил, глазами юноша так и пожирал свою наречённую, с замиранием чистого помыслами сердца любуясь её лёгкой-воздушной красотой. Девушка предчувствовала его думы, самая делая вид, будто не догадывается ни о чём, играла маленькой ножкой в атласной розовой туфельке, кокетливо обмахивалась веером. Внезапно их взоры встретились – несколько секунд завораживающего видения, и между ними вспыхнула, заискрилась молния, что-то поистине новое-неизвестное зажглось в их груди. Михаил несколько смущённо присел на стул напротив Лиззи, став ещё ближе, чем прежде, руки их пости касались друг друга весь во власти эмоционального порыва он проговорил, в волнении запинаясь в каждом слове:
– Вам, должно быть, чересчур жарко здесь? В последние летние дни солнце нещадно палит – как будто на прощание.
– Нет, всё хорошо, благодарю вас за заботу, но мне, право, с детства нравится купаться в солнечных лучах.
– О, вы меня удивляете, Елизавета Андреевна. Обычно девушки вашего возраста прячутся от солнца, дабы не испортить загаром кожу, а вот вы – особенная, не такая как все.
– Ах, к чему все эти страхи мнимого кокетства? Да и в загаре, как по мне, нет ничего дурного.
– Вы особенная, мне кажется, нам будет не скучно вместе.
Лиззи приподняла на него глаза, недоверчиво взглянула и лишь затем спросила:
– Вы много звали девиц до меня?
Михаил сконфузился от сего вопроса, не понимая: допрос это или простое женское любопытство, но неискушённый связями, имея в друзьях лишь книги, он ответил как есть, не кривя душой:
– Признаться, я ни разу и никогда не общался с девицами, балы и приёмы всегда избегал, укрываясь в гордом одиночестве в библиотеках, где с головой погружался в чтение, забывая обо всём на свете.
– И вам не скучно так жить, с юности избегая веселья, приятных вечеров, чарующих
