только они зашли на территорию местного доктора, Алман заметил поникшую женщину средних лет. Она сидела в наручниках прямо на полу.
– Вот, пыталась сбежать, мой майор, – доложил один из «Синих птиц» и добавил грустно: – Девушку жалко, совсем плоха. Она много крови потеряла, боюсь, не выживет. Мы заставили гадину выдать её медицинский планшет и позвонили в неотложную помощь. У них сейчас аврал, но обещали через полчаса быть.
– Отменяйте машину. Я сам её отвезу. У меня в гинекологическом отделении одноклассница работает. Там Мари будет спокойнее. К тому же тот, кто это сделал, может захотеть убить свидетеля.
– Я не виновата! Вены она сам себе порезала! – взвизгнула врач.
– Не виновата?! – крикнул Алман в гневе, врачиху хотелось придушить.
На коричневой кушетке из кожзама лежала пострадавшая, укрытая простынёй до пояса. На теле множество синяков и укусов, руки перебинтованы. В сочетании с рыжими волосами кожа казалась кипенно-белой, будто в теле ни капли крови не осталось. Майор рассвирепел, подбежал к врачишке и начал бить её тяжёлыми форменными буцами.
– Не виновата?! Не виновата, мразь?! Эти сироты, вот кто по-настоящему не виноват! – кричал Алман, наблюдая, как из разбитого носа женщины потекла кровь.
– Стой, майор! Ты её прибьёшь! – парень из команды спецподразделения оттащил его от доктора, – Не нужно из-за этой падали себе неприятности создавать. Её всё равно посадят. Вези девушку скорее в клинику, майор.
Алман сунул в карман кителя медицинский документ в виде небольшого планшета, потом завернул девушку в одеяло и понёс на выход. Она так и не очнулась.
Положив пострадавшую на заднее сидение своего автомобиля, Ахора сел за руль и рванул с места, включив мигалку с сиреной. По дороге к больнице Алман сообщил по рации, чтобы заканчивали без него, и посмотрел в зеркало заднего вида. Даже от воя сирены Мари не очнулась.
Алман корил себя, за то, что не настоял приехать вчера в приют. Казалось, что будет подозрительным, если только что зарегистрировавшийся клиент, решит приехать трахаться через час. Кто же знал, что этой хрупкой малышке попадётся садист и извращенец?
Выругавшись вслух, Алман перестал рефлексировать. Ни один мускул не дёрнулся на лице. Только руки, вцепившиеся в руль до побелевших пальцев, выдавали, как он зол. Почему-то казалось, что именно он должен спасти её. Он, а не кто-то другой.
Доехал Алман в рекордные сроки. Подхватил Мари на руки и забежал в больницу. Потом ринулся в отделение для женщин. Люди, видя на нём форму офицера полиции, расступались. Кто-то открыл двери отделения.
– Доктора Лайс в смотровую живо! – скомандовал он выбежавшей медсестре.
– Сейчас она будет. Первая смотровая свободна, – заявил женщина убегая.
Алман зашёл в смотровую, положил пострадавшую на кушетку и встал рядом, глядя на неё задумчиво. Почему так щемит сердце от вида этой малышки? Майор многое повидал за годы службы, привык ко всему. У него давно не
