время в оркестре ослаб импульс, нет искры, нет элемента внезапности – субито!
На новой должности действительно началась другая жизнь, много нового материала пришлось осваивать буквально «по ходу пьесы». С оперой Герман был хорошо знаком, а вот балет – это совсем новое в его практике. Изучая партитуру балетных движений, Герман приступил к дирижированию балета, открывая область создания музыкальной материи согласно баллистике. Маэстро искал свой стиль: подстраиваться под ноги артистов или чётко следовать партитуре, но темпы танца не всегда совпадают с партитурой. Герман был знаком с дирижёром балета, который принципиально никогда не подстраивался под ноги артистов, а дирижировал строго в соответствии с партитурой. В таком случае артистам, чтобы выдержать темп, приходится скакать по сцене, как блохам по собаке. В балете физическое тело подчиняется законам биомеханики, а музыка подчиняется замыслу композитора. Артист балета во время танца не в силах ориентироваться на дирижерский жест, как не крути, ведь приземлиться раньше или зависнуть в воздухе, согласно жестам, невозможно, поэтому дирижёр должен ориентироваться на танцовщиков. Нескольких репетиций Герману было достаточно, чтобы понять принцип расчёта темпа для крутящей фуэте балерины, чтобы фраза оркестра закончилась точно в конце шестнадцатого или тридцать второго оборота.
С утра до позднего вечера он находился в театре, изучал тонкости музыкальных связей мелодии и хореографии. Отношения с ассистентами-дирижёрами и музыкантами оркестра у главного складывались хорошие, музыканты уже не возмущались, когда репетиция продолжалась больше назначенного времени. Только на первой репетиции произошел небольшой инцидент: маэстро задержал оркестр, но гобоист сказал, что время уже закончилось. Герман спокойно ответил: «Прошу прощения, кому нужно уйти, могут уйти». Ушёл только гобоист. Он не был в числе вредных или принципиальных, и Герман понял, что он ушел только потому, что ему действительно нужно было закончить работу вовремя.
Дирижировать балет ему давалось не просто, и на первых репетициях приходилось часто делать остановки, корректуру в партитуре и давать указания музыкантам. Часто маэстро произносил: субито, субито! И когда, наконец, оркестр синхронно сыграл с танцовщиками в нужном темпе без остановок и ошибок большую часть первого действия, Герман понял, что балет – это его стихия. Сыграться с оркестром и артистами балета – главная задача дирижёра. Стать таким, как Григорович, цели не ставил, но очень хотел, чтобы посетители выходили из театра наполненными впечатлениями от прекрасной музыки в сочетании с красивым танцем и хотели вернуться снова.
– За месяц единственный раз получилось нормально поговорить с женой, в остальных случаях, только: «привет! Как дела?» и «пока!» Поделился с женой своими впечатлениями об театральном оркестре.
– Есть таланты, есть посредственности, –
