спрятавшись за колонной, следил за ним. Потом подошел, взглянул робко и почтительно на Занзивеева и прошептал:
– Пропустите законы о печати.
– Вы мне нравитесь, – подумав, сказал Занзивеев. – У вас нос симпатичный. Хорошо, пропущу.
Тяжелое занятие
Недавно в Думе какой-то депутат сказал речь приблизительно следующего содержания:
– Я не говорю, что нужно бить инородцев, вообще… Поляков, литовцев и татар можно и не бить. Но евреев бить можно и нужно – я удивляюсь, как этого не понимают {Подлинные слова, сказанные Марковым вторым с трибуны 3-й Думы.}?!
Тогда же многие заинтересовались – как, каким образом депутат мог додуматься до сказанного им? Многие изумлялись:
– Что это такое? Как человеческая голова может родить подобную мысль?
Вот как:
Однажды депутат не пошел в Думу, а остался дома и сидел в кабинете злой, угрюмый, раздражительный.
– Что с тобой? – спросила жена.
– Речь бы мне нужно сказать в Думе. А речи нету.
– Так ты придумай, – посоветовала жена.
– Да как же – придумай! Вот сижу уже третий час, стараюсь, как ломовая лошадь, а голова все не думает!
– Удивительно! Как же это человеческая голова может не думать?
– Да так вот. Вот сижу и твержу сам себе: ну, думай же, черт тебя возьми… Придумывай речь. Ну! И тут же глядишь на обои – думаешь: какие красивые красные цветочки! Или на стол посмотришь: хороший, мол, стол. Дубовый… Двести рублей за него плачено. Тут же сам себя и поворачиваешь: да ты о речи лучше думай!
– А самой речи не выходит?
Депутат скорбно заморгал глазами:
– Не выходит. Не думается.
– А голова-то у тебя большая, – сказала задумчиво жена, смотря на мужа. – Тяжелая. С чего бы?
– Да черт ли в ней, что большая! Чего не надо – то она думает: о цветочках там, о столе. А как к речи обернешься – стоп, анафемская. Молчит.
– А ты поболтай ею так! Пошибче… Может, мозги застоялись.
Депутат покорно поболтал головой.
– Ну?
– Ничего. Молчит. Вот в окно сейчас посмотрелось и подумалось: что, если у того дома крышу снять – смешно будет или не смешно? Должно, смешно и странно.
Жена вздохнула и вышла из комнаты.
– Тише! – крикнула она детям. – Не мешайте папе. Ему нехорошо.
– А что с ним? – спросили дети.
– Голова молчит.
А в кабинете сидел отец опечаленных малюток, тряс тяжелой головой и бешено шипел:
– Да думай же, анафемская! Думай, проклятая.
К обеду вышел еще более злой, с растрепанными волосами и мутными остановившимися глазами.
Проходя в дверь, злобно стукнул головой о косяк и заревел:
– Будешь ты думать? Вот тебе! Думай, думай!..
Дети испугались.
