контактов, касаний, обратной связи и всеобщего интерфейса».
В связи с приходом «имманентной неупорядоченности всех этих сетей, с их непрерывными соединениями» Бодрийяр опасается, что «промискуитет, который царствует над коммуникационными сетями, оказывается промискуитетом поверхностного насыщения, непрерывного приставания, истребления промежуточных и защитных пространств».
В мире, где все связано, индивидуальные и национальные границы начинают стираться, а прежняя утешительная форма паранойи, по сути, имевшая дела с неизменными фактами и организациями, уступает место шизофрении непосредственного момента. По мнению отдельных теоретиков и культурных деятелей, эта кибернетическая текучесть открывает возможность ухода от ограничивающих форм идентичности.
Так, в одном из эпизодов «Секретных материалов», снятом по сценарию Уильяма Гибсона, одна девушка, компьютерный гений-гот, хочет, чтобы ее загрузили в Интернет, где она могла бы достичь нематериального единения со своим бойфрендом. «Представь, что ты настолько сливаешься с другим человеком, – размышляет Эстер, – что уже не нуждаешься в своем физическом „я“. Ты един». Но для других это означает, что угрожающие силы непрерывно покушаются на последние остатки пространства «я», а само представление об отдельной и автономной личности разрушается, что волнует еще больше.
Диалектика связности усложняется из-за замыкающихся друг на друга метафор, которые используются для ее описания. Поток информации и капитала на мировом рынке напоминает работу иммунной системы или наоборот? Угроза вирусного заражения и проникновения – она буквальна или это метафора? Экономика просто похожа на какую-то экосистему, или она действительно стала одной из них? В бодрийяровском описании экстаза коммуникации, к примеру, смешиваются метафоры из области биологии («протеиновая» «эра соединений»), социальной гигиены («грязный промискуитет») и кибернетики («распределительный центр»).
В контексте таких проектов, как расшифровка генома человека, биологическое и информационное начинают не просто походить друг на друга, а на каком-то базисном уровне становятся одним и тем же. В своем исследовании возможностей и подводных камней связности Кевин Келли использует слово «живые системы» для описания усиливающейся равнозначности между машинами, которые живут, и живыми созданиями, которые ведут себя как машины. Келли анализирует самые разные примеры: искусственно созданные экосистемы наподобие «Биосферы II», структуры глобальных корпораций, телефонные сети и коллективный разум муравьев из одного муравейника. На глубинном уровне они работают одинаково. Но дело не только в том, что на первый взгляд разные области биологической, социальной и экономической жизни начинают смыкаться в пространстве все более и более взаимосвязанных систем.
Сами концептуальные способы анализа связей тоже начинают сливаться между собой, точнее говоря,
