Атланта с тех самых пор, как Зевс стал править миром. Глядя на титана, с таким трудом исполнявшего назначенное наказание, у богов начисто пропала охота бунтовать. Общую мысль, не дававшую всем покоя, озвучил Гермес, веселый молодой человек никогда не лезший за словом в карман:
– Он нарочно нас здесь собрал.
Никто не посмел поддержать разговор – боги только отводили глаза и мечтали чтобы все поскорее закончилось.
Два крылатых коня бережно опустили широкий экипаж более похожий на карету, чем на колесницу возле собравшейся публики. Все дружно вытянули шеи, пытаясь рассмотреть преступников, но увидели лишь Геру, лежавшую ничком на дне кареты со связанными руками. Зевс небрежно поднял ее с пола, поставил на ноги и грубо подтолкнул вперед, к молчаливо застывшим зрителям, пораженным жалким видом обычно величавой надменной богини. Растрепанные волосы, заплаканные глаза, дрожащий подбородок, разорванная туника и синяк под глазом – все говорило о недавней взбучке, устроенной Зевсом дражайшей половине.
Она боялась поднять глаза, покраснела до корней волос и чуть не падала от немыслимого унижения, от сознания, что все видят ее такой и, должно быть, смеются над нею. И ей нужно пройти, сделать эти несколько шагов как сквозь строй, где вместо плеток бичующие взгляды окружающих и никто иной, как ее муж грубо понукает ее, побуждая идти. Да легче провалиться мне на этом месте, чем терпеть такое.
– Стой, стерва. Стой, кому говорю.
Зевс подвел ее к Атланту, развернул лицом к зрителям и, мрачно ухмыльнувшись, окинул строгим взглядом кучку собравшихся богов.
– Почему все в черном? – и, не дождавшись ответа, зычно крикнул – Гефест, ты принес, что я велел?
– Да, господин.
– Вот именно – господин. Надеюсь, все слышали? Может, кто еще сомневается в этом? Что молчите? Все, кто думает иначе, кто, может быть, сейчас сочувствует ей – он кивнул в сторону жены – Все – и это громогласное «все» заставило задрожать самые смелые сердца – Получат сейчас наглядный урок того, что не следует идти против законной власти.
Все головы склонились в знак согласия – между окаменевшими от испуга богами проворно пробирался жилистый хромой мужичок, слишком суетливый и слишком мелкий для бога.
И тем не менее, это был бог, некогда сброшенный матерью с Олимпа. Гефест тащил за собой наковальню. Установив одну, он немедленно кинулся за второй пыхтя и отдуваясь на каждом шагу. Судя по глубокой борозде, это занятие было не из легких.
Публика застыла в ожидании – совершенно непонятно для чего нужны эти тяжелые приспособления и что, в конце концов, собирается делать Зевс? Жалкий вид Геры уже пробудил сочувствие, но открыто никто не вступился за преступницу – богини отводили глаза, а боги старались спрятать лица за прелестные головки своих спутниц.
Тем временем не понятно откуда Зевс извлек тяжелые золотые браслеты, защелкнул из на запястьях жены, опять ухмыльнулся в бороду:
– Видишь,
