Хлопнул в ладоши, показывая, что закончено, и со скучающим видом ушел.
Бандиты разочарованно заворчали, но спорить не посмели.
Веревку перерезали, а плачущих служанок увели в сторону клетки, где содержали герцогских слуг.
Оливия отвернулась от окна и уперлась прямо в насмешливый взгляд черных, как ониксы, глаз. Ройс приподнял бровь и развалился на сиденье, показывая, что готов к зрелищу.
Оливия стянула с себя рукава верхнего платья, вынула шнуры и, стараясь не наступить на подол, выскользнула из тяжелой юбки. Раздеваться без помощи служанки оказалось непривычно и неудобно, в карете места было мало, да еще этот наглый тип пялится на нее, как на…
Оливия отложила в сторону платье и начала распускать завязки нижней рубашки. Которых, к сожалению, было слишком мало, а стоило снять ее и вторую юбку, как щеки залило краской стыда.
Совсем тонкая нижняя рубашка едва прикрывала грудь. Внизу на Оливии остались только чулки на подвязках и короткие панталончики.
– Дальше, – милостиво разрешил Ройс, внимательно рассматривая каждый дюйм обнаженного тела.
Оливии казалось, что его взгляд осязаемый и горячий – словно не смотрит, а раскаленным прутиком водит по коже. По груди, по плечам, по щиколоткам. Такой собственнический, жадный. Неприкрытый.
Бандиту не нужен был этикет или условности, он не знал приличий. Говорил, что думал и делал, что хотел. А сейчас он хотел смотреть на нее. На баронессу.
Оливия стянула рубашку и торопливо прикрыла грудь рукой, сразу ощутив, что ей не показалось – соски действительно были напряжены и тверды.
Кажется, об ее щеки сейчас можно зажигать лучины – так они горели.
Ройс же без капли стеснения, сыто и довольно, как черный наглый кот, переловивший в замке всех крыс, оглядел ее, сжавшуюся на сиденье, и кивнул:
– Дальше.
Оливия бросила быстрый взгляд на дверь, надеясь, что кто-то войдет и этот кошмар закончится. Но бандит понял ее по-своему.
– Хочешь раздеться при всех? Уверена? Или думаешь, как бы сбежать? Учти, увидев тебя голой, мои парни перестанут разбирать, баронесса ты или нет. И возьмут свое. Так что выбирай – или снаружи для всех, или для меня – здесь.
12.
– Вы негодяй!
– Да ладно! – Ройс захохотал. – Негодяй – это твой славный женишок, который купил за золото молодую овечку и собирается заставить ее рожать младенцев, пока та не помрет от родовой горячки. А я всего лишь парень, который любит удовольствия. Хотя откуда тебе, малышка, знать, что это такое? Всю жизнь за толстыми стенами замка, в компании монашек и пьяницы-папаши.
– Мой отец – барон, – голос у Оливии дрожал, но она пыталась сохранить остатки гордости и самообладания. – Он благородный человек. И не такому как вы говорить о нем.
– Твой отец по утрам без помощи слуг не может найти собственную задницу. А так да, барон. Ты чего остановилась? Хочешь отменить наш договор? – усмехнулся Ройс.
Оливия,
