захохотал. – Нет, твоя светлость, воды тут нет. Зато найдется вино и мясо. Самое то для благородной девицы. Правда, вот столового серебра не держим, а спускаться вниз и потрошить твои тюки неохота.
Ройс наконец отпустил Оливию, встал, нахмурился, увидев ее разодранные туфли, подобрал их и сунул за пазуху. Потом открыл один из сундуков и достал оттуда кожаные черные башмачки – конечно, попроще, чем испорченные атласные туфельки, но зато с крепкой подошвой и мягким верхом.
– Держи. И смотри под ноги, за невесту со сломанной шеей нам выкуп не заплатят.
– Благодарю вас, сударь, – вежливо ответила Оливия, а разбойник снова развеселился.
– Сударей тут нет. Зови меня Ройс, сладкая. По ноге обновка?
– Да, благодарю вас.
Туфельки оказались чуть велики, но жаловаться Оливия не посмела – еще отнимет, и тогда придется ходить босиком, а разбитые от непривычной ходьбы ноги и так болели.
Пока она завязывала шнурки, разбойник достал откуда-то флягу с вином, снял с печки горшок и наполнил простую глиняную миску. В воздухе запахло мясным бульоном, и Оливия голодно сглотнула, а в животе у нее совсем не по-благородному запело.
Разбойник сунул ей в руки плошку, полную пшенной каши с кусочками жилистого мяса, и положил рядом на тряпицу ломоть хлеба и сыр. Добавил ложку и кивнул, разрешая есть. Но стоило Оливии поднести еду ко рту – перехватил руку и сказал:
– Сначала оплата. Мы люди бедные и на дармовщинку никого не кормим.
– Оплата? – Оливия удивленно округлила глаза.
– Да, баронесса, за еду и кров надо платить. Пока будет достаточно одного твоего поцелуя. Остальное пока останется при тебе – слово мы держим.
Оливия прикусила губу, не зная, что делать. Есть хотелось так сильно. И пить. А еще было понятно, что уехавший только сейчас герцог вернется еще не скоро и все это время ей придется…
– Я не умею, – наконец призналась она, чувствуя, как краснеют щеки.
Разбойник расхохотался, чем поверг ее в еще большее смущение. Потом легко забрал миску, поставил рядом с топчаном и привлек Оливию к себе – так близко, что она сквозь плотные слои платья ощутила жар его тела.
– Так я научу, – сказал и прижался к ее губам.
Это ничуть не походило на те целомудренные поцелуи, которые Оливия видела на картинах – чужие губы смяли ее рот с напористой жадностью, а сильная рука подхватила под шею, не давая уклониться.
Оливия потрясенно ахнула, приоткрыла губы, и чужой язык мгновенно воспользовался этим – ловкой змей скользнул внутрь, прошелся по губам и толкнулся дальше. Обнял язык, исчез, чтобы снова возникнуть.
От напора у Оливии закружилась голова, и она закрыла глаза, не в силах вынести ощущений. Потому что ее тело – слабое и подверженное соблазнам – не выдержало. Ответило на чужой жар.
Странное томление разлилось по груди и стекло в живот, а потом и ниже. Грудь неожиданно напряглась, и она ощутила, как ее соски царапает ставший неожиданно
