чем богаче респондент, тем жаднее. Однажды писала о крупном мясокомбинате. Кадры там были тоже очень крупные. Заместитель директора весила килограмм 120 и беспрерывно жевала жвачку. Она разговаривала и жевала, жевала, жевала. Я как-то сразу поняла, что ни обеда, ни чашки горячего кофе, ни даже баночки тушёнки ни за что не подарят. Тут уже всё давно сжевала заместитель директора. Поэтому решилась на отчаянный шаг:
–Купила мясорубку с насадкой под колбасу, но кишки нигде не могу купить.
–У нас нет кишок, – прожевала фразу замдиректора.
Я даже немного обиделась. Но позже узнала, что последние кишки на мясокомбинате растащили мыши в прошлом веке. А вот в нынешнем завод перерабатывал прессованное мясо, состоящее из шкур, и обрезь мяса кенгуру. В другой раз мне пообещали соорудить камин, но, к великому сожалению, не располагаю недвижимым имуществом. Камин было негде строить. Если только на балконе.
ххх
Соседка этажом выше добрая старушка, она и мой камин перетерпела бы. Но она очень добра к голубям. Кормила небесных птичек прямо с балкона, в ответ голуби щедро кидались помётом на моё бельё и даже внутрь застеклённого балкона. Вот бы зажарить пернатых в камине.
ххх
Приглашение на ежегодный праздник День ВДВ получила от десантника, героя статьи.
–Мы культурно отмечаем праздник.
–В фонтане?
–Нет, это хлеборезы туда прыгают (те, кто на военной кухне отсиживался), а мы культурные. Берём пакетик с бутылкой водки, закуской, газеткой и в парк. Культурно отмечаем на природе. Приходите.
Каждый год в памяти десантника только и остаётся, что «разложил закуску, сел на зелёную травку, вспомнил боевых товарищей». А трэш в виде разорванных на груди тельняшек, криков «бей хачей, спасай Россию!», массовой драки стираются из памяти.
– Почему синяки на руках?
–Полицейские сами напросились! – невинно смотрит голубыми глазами десантник.
ххх
–Зимой нужно кормить уток и белок, – сказала Курла Мурлянишна, редакторша, вбежав в кабинет в дорогой норковой шубе. – Мне так жалко этих голодных зверей, многие не могут пережить зиму. Хлеб беру просроченный в ларёчке, продавщица меня знает, и дешевле продаёт. Хочешь, себе возьми, тебе и такой пойдёт,– продолжала, с ненавистью поглядывая на меня.– Купила сегодня кедровых орехов для белок и батоны для уток, – продолжала она, гордясь собственным благородством и ожидая оваций.
Всего неделю назад она утверждала:
–Я правильно воспитываю внучку. Говорю, что норковая шуба – трупы несчастных животных и нельзя носить натуральный мех.
Молчу. Мой творческий потенциал не имел тут востребования. Ранее редакторы твердили одно: «Пишите, пишите больше». А в этом журнале мне приходилось клеить конверты, рассылать почту, бегать курьером по городу. Творчеству хотелось вырваться на свободу, и каждое утро в пять часов оно вылетало страницами рассказов. Высокоудойную корову, дающую отборные сливки, не доили, привели на пустырь:
–Хочешь – доись, хочешь
