план был нужен, несомненно, остался там, но пакета у него уже не было.
– Почему вы так думаете?
– Потому что шпингалет окна, которым я заинтересовался, был поднят, и створка притворена недостаточно плотно, в то время как все остальные окна, в полном соответствии с сезоном, были затворены очень тщательно.
– Запор мог быть поднят давным-давно?
– Если бы окно было давно неплотно за творено, то в комнате не мог бы удержаться такой спёртый воздух, и на пыльном шпингалете не сохранилось бы ясного следа пальцев.
– А почему вы думаете, что убийца остался в, пределах станции? Ведь лейтенант довольно убедительно показал: проще всего было скрыться по запасной лестнице, по которой похититель и проник в кабинет.
– Последнее требует доказательств. А то, что он убежал по этой лестнице, отпадает. Нельзя беззвучно пробежать шесть маршей по железной лестнице. Это должно быть хорошо слышно далеко за пределами лестничной клетки… Если только человек не бежит в носках. А это тоже отпадает… Одним словом, железная лестница – довольно надёжный свидетель.
– Чему?
– Тому, что никто по ней не сбегал.
– Выходит, по-вашему, убийца оставался в здании, пока мы там были?
Грачик в сомнении покачал головой, но Кручинин отрезал:
– Безусловно.
– Значит, нужно было обыскать станцию. Непременно обыскать.
– И либо найти его, либо нет. Но зато уж наверное показать преступнику или преступникам, что мы кое о чём догадываемся.
– Так почему же вы не попросили шефа оцепить станцию?
– Чтобы сообщники убийцы, те, по чьему приказанию он действовал, пока ничего не боялись.
– Ай-ай-ай! – Грачик укоризненно покачал головой и даже прищёлкнул языком. – А вы думаете, что очень корректно с вашей стороны скрыть все эти соображения от наших любезных хозяев?
Кручинин вынул из кармана листок и, протянув его Грачику, направил на него луч карманного фонаря.
– Полюбуйся.
Это был пропуск в помещение станции.
– Подложный пропуск на имя Браду! – воскликнул Грачик.
– Если бы подложный! Бланк не возбуждает ни малейших сомнений.
– Вы хотите сказать: он выдан… в полиции? Да, трудное время. Совсем паршивое время.
– Не столь трудное, сколь сложное. А общем довольно интересное. Ты не находишь?
– Да, да… – рассеянно повторил Грачи и, помолчав немного, спросил: – Джан… Вед ежели пропуск был предъявлен, а дружинник об этом промолчал, хотя это могло бы его оправдать в глазах начальства, – значит этот дружинник… – И. Грачик, сделав многозначительную паузу, вопросительно посмотрел на Кручинина.
– Ну, ну, – ответил тот, – что ты хочешь от парня, который вчера ещё стоял у станка? Чтобы он не растерялся при виде сразу двух полицейских, да двух иностранцев в придачу?! Ты забываешь условия, в каких тут жил рабочий.
– И
