Ассоль будет стоять охрана.– Вам нужно это с главврачом согласовать.
– Охрану я ставлю сейчас. В любом случае. Документы для начальства подготовим завтра.
Договариваюсь об индивидуальной палате, вызываю бойца, и вместе с Кириллом возвращаемся в машину. В гнетущей тишине закуриваем.
– Мы облажались.
Кирилл молча опускает голову.
– Звони подполковнику. Пора вытравить эту крысу и прикончить.
Ассоль
Просыпаюсь от того, что мне очень жарко. Пытаюсь привычным движением скинуть одеяло, но оно за что-то цепляется. А ещё очень сильно хочу в туалет.
– Тише-тише, мышонок.
Открываю глаза и не могу понять, почему Дима в моей спальне. Оглядываюсь. Я не дома. Начинаю понимать, что я в больнице.
– Мне жарко, – голос хрипит как двигатель у старой волги.
Дима касается прохладной рукой моего лба. Как приятно, я даже прикрываю глаза от удовольствия.
– Ты вся горишь. Опять температура. Не двигайся, у тебя капельница, сейчас позову медсестру, – мужчина выходит.
Капельница? События вчерашнего дня проносятся калейдоскопом. Игорь, побег и холодный подвал. Поднимаю руку, что посмотреть на раны от разбитого стекла, но вижу только бинты. А ещё в туалет нужно очень-очень. Но сил, кажется, совсем нет. Пока Димы нет в палате, встаю, опираясь на стойку капельницы. Ноги еле держат. Успеваю сделать всего два маленьких шажка, когда дверь в палату распахивается и заходит Дима. Он сразу же срывается с места и подхватывает на руки.
– Ты что творишь?
– Я хочу писать.
– Потерпи немного, сейчас попросим капельницу убрать и я отнесу тебя.
– Не могу…
– Держи стойку, – тяжело вздыхает мужчина.
Он относит меня в уборную. Хорошо, что она здесь же в палате. Это самое неловкое, что со мной было! Дима стоит в дверях туалета, а я сижу на унитазе в больничном сорочке.
– Закрой дверь.
– Ассь, ты можешь потерять сознание.
– Медведев! Я так не могу. Закрой, – сиплю в раздражении.
Он прикрывает дверь, оставляя маленькую щелку и отворачивается. Ну хоть так.
После того как справляюсь с гигиеной, Дима относит меня обратно в кровать. Начинается «паломничество» медперсонала. Анализы, капельницы, термометры, измеряют всё, что только можно измерить. Разве что не взвешивают. Когда нас оставляют наедине, у меня нет сил ни на что. Дима садится на край кровати и берёт мою руку в свою.
– Ассоль, я так испугался за тебя. В тот момент, когда мы поняли, что опоздали, я…Мышонок… Мне было так страшно, я виню себя. Ведь ты просила помощи с самого начала. Мы могли сработать лучше. Я бы не пережил, если бы он сделал с тобой что-то ещё. Девочка моя. Я влюбился в тебя по уши.
В его голосе столько сожаления и нежности, что кажется будто я сейчас растаю. Он гладит мою щёку большим пальцем, а
