И знаю гораздо лучше любого, – резко бросил полководец, – поэтому я обязан вмешаться.
– Но как вы её остановите?
Далеко за окном, уже в черте осаждаемого города, нарастало оранжевое зарево. Отсветы были хорошо видны даже отсюда, и при одной мысли, что там творилось, многих бросало в дрожь.
– Сама остановится. Я просто собью её с толку.
Офицеры переглянулись, ожидая подробностей. Но сказал Нильсон другое:
– Операцию не провалите! Всё должно идти своим чередом, а этим районом я займусь. Понятно?
Рядом с Брайером на сиденье лежали две сумки с ценным грузом. Одарённая Ландерс со своими факелами слишком самонадеянна. И это одно из немногих её слабых мест. Вряд ли леди Легионов может предугадать, что против неё будут использовать… что- то из школьной программы.
Бронемашину резко занесло на повороте. Брайер, стиснув зубы, едва справился с управлением. За шиворот куртки лился пот, густые волосы уже промокли насквозь, и всё это только нагнетало злость.
Впереди. Вон, там. Зарево разрасталось, и здесь, кажется, было ещё жарче. Ни единого ОПЗМовца, да и свои силы бежали отсюда (генерал не раз видел по дороге повстанцев, пытающихся спастись из района).
Ревущий огонь встретил его потоком после очередного поворота. Нильсон, увлеченный гонкой, в один миг был ослеплён и оглушен мощью бушующей стихии. Шины бронеавтомобиля лопнули, не выдержав температуры, и сам он, потеряв управление, полетел вкривь.
Брайер с трудом открыл глаза и помотал головой, приходя в себя. Гул и рев стоял в ушах.
– Срань, – зло сплюнул повстанец. Машина горела снаружи, пламя взрывалось через пробитое стекло, но генерал этого не чувствовал.
Не одна Ландерс тут Одарённая. Кожа офицера держала адский жар, но если кончится кислород…
Найдя ещё одно крохотное окошко, по которому уже змеились трещины, Нильсон ударил его металлической рукоятью ножа. Бронестекло поддалось не с первого раза, не со второго, но потом изломанная столкновением структура сдалась.
Глоток раскаленного воздуха сейчас был подобен морскому бризу.
Пошарить рукой по соседнему сиденью. Сумки лежали там, одна сползла вниз, но обе – целые.
Отлично, твою мать.
Брайер упёрся руками позади себя, ногами – в дверь, предварительно открыв чудом не испорченный механизм.
Титаническое усилие. Дверь подалась, но лениво, с насмешкой оценив усилия мужчины.
Напряженно зарычав, военачальник удвоил усилия. Мускулы вздулись, выходя на предел возможностей. Хруст, треск – и бронедверь нехотя открылась.
Генерал вывалился на асфальт, кашляя и сбивая огонь с полевых штанов. Сумки выдержали даже это, и Нильсон, присев, закинул их за спину.
Карие глаза поискали Ландерс. Нашли быстро: вон она, в конце улицы. Такая, как и всегда: тонкий силуэт в чёрном. По изгибам фигуры гуляют отблески пожара.
Брайер знал ее хорошо. Знал,
