пространства, во тьме скрывались перепутанные между собой металлические опоры и балки, отбрасывая друг на друга угловатые тени. Здесь покоились старинные вагоны трамваев, в которых кто-то успел пожить, станки с разобранных заводов, устланные изорванной парусиной, обгоревшие монументы из мрамора и стали, и все это придавливали тяжелые балки строительных кранов, погнутые под воздействием ржавчины и собственного веса. Здесь из останков военного вертолета, старых мониторов и оргстекла были собраны подобия жилищ или хранилищ – уже было не разобрать что это, оттого что на них обрушилась часть какого-то старинного здания с лепниной и узорами. Здесь антиквариат гнил рядом с неудавшимися прототипами новейших изобретений.
Это место напоминало кладбище динозавров – именно подобные ассоциации возникали в воображении, глядя вокруг. Вот, например, остов устаревшей модели дирижабля; каркас, словно гигантские ребра скелета животного, изгибались, образуя арку над проходом.
Не удивительно, что сюда так любят спускаться диггеры, ощущая причастность к чему-то сакральному. Они исследуют эти места, как кладезь загадок, таинственный древний склеп; тратят много времени и сил на спуск в эти городские подземелья, чтобы побродить среди этого бардака.
Путешествуя через эти залы Кай ощущал грусть. Не скорбь, скорее светлую печаль о чем-то минувшем, о приятных событиях, которые никогда не повторятся, печаль о чем-то, чего больше никогда не сможешь сделать. Это была печаль воспоминаний о том, что изменилось настолько, что никогда не будет таким, как раньше. Все эти вещи, предметы, весь этот хлам вокруг был теперь забыт, все то, что когда-то было наполнено смыслом, имело свою историю, теперь было выброшено и безвестно, похоронено и стерто из памяти, как несуществующее. Словно склад сломанных игрушек, которые так любили когда-то дети, а теперь даже не вспомнят об их существовании.
Это место напоминало опустевший разрушенный некой катастрофой город… Кай уже видел нечто подобное…
Он направлялся к выходу отсюда, который жители Подземелья называли Врата. Свет фонаря упал на гигантскую голову статуи, облаченную в корону. Голова лежала на полу, опрокинутая на бок и заваленная металлическими обломками. Ее тело существовало теперь где-то в другом месте. Металлические пластины, из которых была сделана голова, начали ржаветь по краям, и теперь стало видно, что лицо состоит из крупных квадратов, покрытых потерявшей свой цвет краской. Ржавчина с краев металла скапливалась в углублениях глазниц, и оттуда тянулись вниз к полу ржавые потеки, словно следы слез лежащей головы. Неверный желтый свет делал лицо статуи измученным и болезненным.
Возле этой головы Кай и начал подъем.
Он ступил на широкую, выкрашенную в красный цвет, наклоненную балку, уводящую его куда-то в темноту, в переплетение искореженных конструкций. Едва Кай немного поднялся, балка прогнулась, и с нее сорвались небольшие потоки пыли, напоминающие крошечные
