человека, искусственный интеллект звероподобного душегуба.
«Может, открыть новую ампулу с лекарством. Распечатать другой шприц?» Но как Олива будет отчитываться за уже потраченную ампулу? Что она скажет? Что у неё затряслись руки? Тогда её обвинят в том, что она вчера выпивала алкоголь. И позавчера тоже. И это верно после того, как Оливу бросил Арви Антти, как она услышала это гневное – разлюбил тебя, Олива почти каждый день пила по стакану вина, сидя в баре, затем шла с первым попавшимся парнем, чтобы заглушить боль. Но боль не затухала. Вчера позвонила Турья, сестра, озабоченно поинтересовавшись: «Олива, я не могу до тебя дозвониться. У тебя всё в порядке? «О, да…просто много работы!», «Мы хотели с мужем тебя навестить…» «Зачем?» – вырвалось у Оливы. «Я беспокоюсь!» «Хорошо, Турья, я перезвоню завтра!» Но ни завтра, ни на следующий день Олива не перезвонила. Она ждала, когда наконец-то ей станет легче, хотя бы дышать.
Плевать! Олива втиснула иголку в синеющую руку нацистского ублюдка.
– Хай живёт!
Или не живёт? Уже неважно. Тех людей, которых убил этот гад, уже не воскресишь, а грех на душу брать не хочется. Да и выговор на работе Оливе не нужен. И увольняться тем более не хотелось.
Сегодняшний вечер у Оливы прошёл без выпивки. Она просто легла, как подкошенная на синий диванчик, закрыла глаза и содрогнулась от увиденного…
– Придётся принимать успокоительное…
Но кто-то выше смилостивился над Оливой и послал ей сон, где Арви обнимает и целует Оливу, шепчет что-то сладкое, конфетное, шоколадное…
На следующий день Арви Антти пришёл извиняться к Оливе. Он её встретил на лестнице по пути в лабораторию:
– Прости меня. Я нёс какую-то чушь! Я сволочь… у меня была мигрень. Да ещё этот разговор с матерью по поводу моих неудач. Что я неуч и лодырь.
– Арви…милый Арви…
Олива стояла в оцепенении.
– Ты простишь меня? Да? Я приду вечером. Приду?
Ей хотелось сказать – да. Только да. Но гордость не позволяла ничего ответить. Слёзы душили её…
– Не плачь, Олива! – Арви прижал женщину к своему телу. – Ты веришь мне? Я раскаиваюсь. Я более не позволю себе быть таким эгоистом. Невежеством. Железом. Дровосеком.
– Все финны такие…
Олива позволила поцеловать себя. Потрогать грудь. Пролезть пальчику Арви в трусики.
– О, о…ты такая влажная…
– Меня будут ругать. Здесь нельзя.
Арви отстранился. Отодвинулся. Нырнул в пролёт под лестницей.
– Вечером. Жди! – услышала Олива исчезающее эхо. «Но как быть с изменами? Рассказать Арви о них? Или не надо? Промолчать. Или рассказать через год? Через два? Молчать. Лучше молчать, врать, краснеть и снова лгать. Иначе Арви можно потерять навсегда. Но что потом? Что? Если Арви женится на ней, тоже молчать?» Внутренний голос подсказывал: «Это не измены. Это алкоголь и тоска. Тем более, что всегда было с презервативом, безопасно. Значит, ничего не было. Да и партнёров Олива помнила плохо…»
