с акцентом. И его слова звучали так: прверка до-ку-менов границ! Дальше будет Ювяскюля, Савонлинну и трасса А124.
Причём «трасса» звучала, как трса!
– Что у вас в сумке? – пограничник обратился к соседу, который сжался в комок, худое лицо вытянулось, пожелтевшие пальцы дрогнули:
– Картины у меня там. Везу на выставку. Последняя надежда прославиться! В Питере я никому не нужен. Это дело всей моей жизни.
Илона, сидевшая спереди, мягко привстала, с любопытством взглянула на художника:
– Ещё один диссидент!
Пограничник грубо рванул сумку, там действительно были картины. Около пятнадцати штук.
– Я думал кирпичи или камни. А это искусство, – усмехнулся Угольников.
– Иногда творчество как раз является камнем! – парировал художник. – Скалой! Горой! Араратом!
– Нельзя! – пограничник развёл руками. – Или выходите вместе с картинами. Или оставьте сумку здесь на КПП.
– Как так? Отчего нельзя. Так быть не может…– бледное лицо художника стало совсем блёклым. – Помилуйте!
Пассажиры зашумели: «Что как долго? Мы устали. У нас дети!»
– Ага…не успеют сбежать в свою Норвегию. Или как там её Швецию! Глупые, глупые…разве не понимаете, что у вас там отберут детей? А сами вы будете работать дворниками или уборщиками в лучшем случае. А в худшем случае жена ваша будет экскортницей и сойдёт с ума, – тихо произнесла Илона, утыкаясь подбородком в коричневый мех.
Художник вцепился руками в поручни:
– Не выйду! И картины не дам оставить на КПП возле свалки на заплёванной платформе! Как можно? Как?
Угольников посмотрел в окно и понял: все вещи, не пропущенные за границу через КПП, валялись возле помойного ящика. Несколько бомжей рылись в вещах, примеривая себе. Кто-то нашёл бутылку водки, кто-то банку сельди, кто-то коллекцию ножей.
Мужчина с переднего сидения встал и подошёл к художнику:
– Где его багаж?
– Вот он! – пограничник ткнул жирным пальцем в сторону картин.
Мужчина спортивным движением подхватил сумку и понёс к выходу. Художник вскочил со своего места и ринулся вослед.
– Не имеете права! Я буду жаловаться! Писать письма Борису! Всем! И выше. Самому генеральному напишу!
Мужчина был явно натренированным. У него играли мышцы, икры напряглись. Он кулаком двинул по голове худосочного художника. Левой рукой вышвырнул сумку на асфальт и сел на своё место.
– То-то же! Интеллигенты сраные! У меня дети спать хотят в тёплых кроватях в гостинице! Из-за твоей мазни мы должны два часа ждать?
Художник споткнулся и выпал из автобуса, тяжело ударившись всем телом. Был слышен стук костей и слабых косточек…
Угольников попытался вступиться:
– Зачем
