p>
После ядерной войны в 2 098 году не все материки на Земле были пригодны к жизни. Вскоре, на свет стали появляться дети мутанты. Это были не те мутанты из далеких мифологических эпосов со сверхспособностями. Как правило, новые люди имели физические недостатки настолько сильные, что они мешали им жить. И в 2 099 году были учреждены передвижные лаборатории. Передвижными они назывались, потому что находились на поездах. Если я что-то хорошо и знала, так это историю. Наши поезда не имели почти ничего общего с теми поездами, которые существовали в прошлом. Во-первых, они парили в воздухе, во-вторых, вагоны были размером с большую комнату. Наверное, не стоит упоминать, что и тряски не было никакой.
Однако все эти технологии были лишь отблеском того, чего человечество достигло до войны. Поезда были старые, и именно их, уцелевших после войны переоборудовали под лаборатории. Тот, на котором находилась я курсировал по южной части Африки. Примерно раз в неделю мы возвращались на станцию, где передавали отчёты о результатах исследования. И рейс начинался заново.
Я не могу много рассуждать о лекарствах, создаваемых в наших лабораториях и об экспериментах там проводимых, поскольку моя задача была совсем иная, однако точно знаю, что все эксперименты были связаны с тем, чтобы генетически изменить структуру ДНК для возвращения к прежней здоровой генетике. На поезде содержались как люди и с генетическими мутациями, так и вполне здоровые и обычные.
Моя миссия заключалась в том, чтобы открывать и закрывать двери, когда конвоир сопровождал "объект" на те или иные исследования. Атмосфера в поезде была тяжёлой. Периодически у кого-то случались истерики на грани помешательства. Сейчас я понимаю насколько ужасно было то что там происходило. Почти все пленники были одного со мной возраста 16-17 лет, но были и младше 12-14.
Мои странности и полное принятие происходящего обусловлено тем, что я родилась на этом поезде. Моя мать была одной из тех, кто проводил исследования. И 9 лет я спокойно жила на поезде, проводила своё время учась и изучая исторические книги. Других мне не давали, думаю, если бы со мной больше разговаривали, и я могла читать литературу нравственную, то у меня бы, конечно, сформировалось представление о добре и зле. Тогда бы я взбунтовалась против ужасного режима, царящего на поезде.
Мне кажется, в каком-то смысле моя мать тоже проводила надо мной эксперимент. Полностью исключая духовное развитие.
Когда мне было 10 лет она внезапно умерла. Отпустить с поезда меня не могли, я слишком много видела. Но и отвести в Экспериментальный блок тоже.
Поэтому мне придумали другую роль, роль ключницы. Так прошло ещё 6 лет. Изучение мутаций длилось уже больше 15 лет, но обнадёживающих результатов не было, человечество почти готовилось к вырождению.
Понимаю до чего невероятным кажется мой рассказ. Мало кто отдает себе отчет в том, насколько реальность фантастична, как огромна пропасть-разница между столетиями. Возможно, у меня хватит смелости сопоставить 19 и 21 век. Но нет ни единого шанса сравнивать век 21 с веком грядущим, с его событиями.
Поразительнее этого могут быть только стремительные повороты судьбы. Один из таких виражей произошёл в тот далёкий уже для меня день.
***
В маленькую комнату похожую на шкаф кто-то постучал.
– Не заперто! – сказала моя соседка, она как раз стояла у двери и собиралась выйти.
Я же стояла у зеркала и собирала светлые волосы в узел. Отражение моих удивленных глаз, судя по всему, позабавило Софи. У неё был на редкость смешливый и беззаботный характер.
Наконец-то дверца съехала влево, и мы увидели объемную мадам Валерию.
– Доброе утро, девушки. Обед сегодня будет проходить в ваших личных комнатах. Его доставят ровно в тринадцать часов. Извините за неудобство.
После этого дверь быстро вернулась на место. Поэтому нашу реакцию на данное сообщение мадам не увидела.
– Что же…этим нам оказали только услугу. – дернув плечом сказала Софи и вышла.
–Угу. – промычала я непонятно для кого, прилаживая последнюю шпильку.
На самом деле она была права. В столовой всегда были нескончаемые очереди, и если еду принесут, это сэкономит уйму времени. Именно из-за этого я порой покупала что-то перекусить в лавке. Сегодня утром, например, я выпила чай и съела печенье в комнате, избежав столпотворения.
По дороге в хранилище за ключами я думала над тем, почему я так много думаю и так мало говорю. Но вспомнив Софи, я решила, что лучше уж так, чем наоборот.
Холодные серые металлические стены поезда и тусклое освещение (мне было известно об экономии ресурсов) не способствовали развитию жизнерадостности. Тем не менее моё не сформировавшееся мировоззрение не позволяло погрузиться в отчаяние.
Приближаясь
