покажу, как драться? Только обещай одну вещь.
– Какую? – с подозрением напрягся Эндрю.
– Ты станешь самым крутым рок-музыкантом!
– Круче Элиса Купера?
– Никто не может быть круче Элиса Купера. Разве что мой младший брат.
– И смету всех фанатов!
– Ну-ну, – Кристофер покровительственно мазнул брата рукой по голове. – Не так все плохо!
«Не так все плохо» – повторял Эндрю, когда ошалевший еле брел под руку с хмурым наставником до дома после того, как провел первый ритуал в лесу – и вместо сумеречного зрения получил полный набор звериных обостренных ощущений. А с этим – развороченные трупики животных.
«Не так все плохо» – повторял Эндрю, когда заживил простой порез у друга, а вместе с тем – и его больное сердце. А сам несколько дней приходил в себя.
Колдовство сильнее стучало изнутри, и порой казалось, что он сходит с ума от ломки. Про него говорили, что он опасен, что младшего Уолтона стоит запереть под надзором старших колдунов. Эндрю отчаянно боялся такого исхода и с головой уходил в музыку.
«Не так все плохо». Когда его первый роман закончился провалом, а простенький ритуал мести тому, к кому ушла девушка, обернулся долгой и мучительной болезнью. И ударил по самому Эндрю.
Он никогда не хотел убивать.
Вот только колдовство медленно и уверенно убивало его самого. Наставники разводили руками, ритуалы не сдерживали мощь. Эндрю не пользовался так долго, как мог.
Колдовство обладало собственным ритмом и песней. Подобно медленному тягучему яду разъедало изнутри и жглось. Он верил, что справится. Переждет. Собрал вещи и съехал из семейного дома, чтобы никто не слышал, как хочется выцарапать эту силу из себя.
Пока брат не попал в аварию.
Тот любил гонять по ночам, даже участвовал в нелегальных заездах. И одной ночью Эндрю увидел высветившийся звонок Мари, которая, захлебываясь слезами, с трудом смогла объяснить, что Кристофер чуть не разбился. Скользкая трасса, занесло на повороте, врезался в столб. Врачи не давали никаких прогнозов.
Эндрю даже не сомневался, когда ворвался в больницу посреди ночи, промчался мимо дрожащей Мари и молчаливых родителей. В тот момент он знал, что надо делать. Но ему нужно было видеть брата, иначе могло что-то пойти не так. Он настойчиво просил пустить его в операционную, как угодно, под любым предлогом. Так надо. Почти отчаялся, когда отец применил собственную эмпатию и волю на ведущего хирурга.
Эндрю до сих пор помнил тело брата на столе, писк приборов и гнетущее молчание врачей. Он не знал, что не так, просто знал, что сможет. Выпустил все, что было внутри. Латал снова и снова. Вливал без остатка, даже не замечая, как тускнеет мир для него самого.
И сполз на пол, корчась от судорог и боли.
Или все, или ничего.
Кристофер выжил. А отец все-таки нашел единственный способ, чтобы помочь младшему сыну.
***
Эндрю только помнил, как
