rel="nofollow" href="#n35" type="note">[35], ученый-энциклопедист и замечательный хирург, доктор Тромп после первых же выстрелов в Южной Африке прибыл в Оранжевую республику и вступил добровольцем в армию буров. Он мужественно сражался в ее рядах вместе со своими собратьями – бурами, а в случае необходимости превращался во врача. Добрый, человеколюбивый, самоотверженный, он страдал только одним недостатком – был неисправимым болтуном. Впрочем, недостаток ли это? Он действительно по каждому поводу мог разразиться целым потоком слов, но мысли его были настолько интересны, что все его охотно слушали.
Доктор достал из подвешенного под патронташем холщового мешка свои медицинские инструменты, быстро разложил их на походном столике и сразу же потерял свой воинственный вид. Со всех сторон к нему неслись теплые слова привета; вокруг него хлопотали санитарки. Одна принесла ему воды, в которую он погрузил губку, другая зажгла большую спиртовку. Добродушный доктор улыбался направо и налево, благодарил, отвечал на приветствия, мыл руки и приговаривал:
– Раствор сулемы! Превосходное антисептическое средство!.. Я к вашим услугам, Сорви-голова… Так. Отлично. Теперь оботрем губкой лицо.
Прокалив затем на спиртовке свои инструменты, он направился к полковнику.
Раненые, лежавшие поближе, заворчали.
– Терпение, друзья! Позвольте мне прежде сделать операцию этому джентльмену. Кажется, он при смерти…
У превосходного врача была своеобразная манера преподносить больным горькие истины.
С помощью Жана Грандье и Фанфана он усадил раненого на кровати, поднял его рубашку и, обнажив торс, воскликнул:
– Великолепная рана, милорд! Можно подумать, что я сам нанес ее вам, чтобы мне легче было ее залечить. Нет, вы только взгляните! Третье правое ребро точно резцом проточено. Ни перелома, ни осколка! Одно только маленькое отверстие диаметром в пулю. Затем пуля прошла по прямой через легкое и должна была выйти с другой стороны. Нет?.. Куда же она, в таком случае, девалась? Странная история… Ба! Да она застряла в середине лопатки. Сейчас я извлеку ее… Потерпите, милорд. Это не больнее, чем когда вырывают зуб. Раз… два… Готово!
Глухой хрип вырвался из уст раненого; конвульсивным движением он до боли сжал руку сына.
Из раны брызнула сильная струя крови, и одновременно раздался тихий свистящий вздох.
– Чудесно, – продолжал хирург, – легкое освободилось… Дышите, полковник, не стесняйтесь!
Офицер глубоко вздохнул, в его глазах появилась жизнь, щеки слегка порозовели.
– Ну как, легче теперь, а?
– О да! Гораздо легче.
– Я так и знал!.. Ну, что вы теперь скажете, Сорви-голова? А? Терпение! Немного терпения, ребята…
Он говорил без умолку то по-английски, то по-голландски, то по-французски, но делал при этом все же гораздо больше, чем говорил. Обратившись к шотландцу, он произнес:
– Через три недели вы будете на ногах, милорд. Видите ли, эта маузеровская пуля –
