о близнецах. Сам он между тем на суде не присутствовал: ему удалось скрыться, и по иронии судьбы, когда начался процесс, Менгеле находился неподалеку. Скрылся в Баварии вместе с семьей, а затем в Латинской Америке, где он и скончался от естественных причин в 1979 году. В то время как Рашера убили, других арестовали в последний момент: Оскар Шредер, Зигфрид Руфф и Конрад Шефер, который уже нашел работу и начал новую жизнь в… ВВС США. Неважно, присутствовали ли эти палачи на суде, погибли или пропали без вести, – их преступления остаются в устах обвинения. Пока этого достаточно.
На скамье подсудимых около двадцати человек разных специальностей и возрастов (на момент суда им было от тридцати пяти до шестидесяти двух лет): четыре хирурга (Карл Брандт, Фриц Фишер, Карл Гебхардт, Пауль Росток), три дерматолога (Курт Бломе, Адольф Покорный, Герта Оберхойзер), четыре бактериолога (Зигфрид Хандлозер, Иоахим Мруговский, Герхард Розе и Оскар Шредер), специалист по внутренним болезням (Вильгельм Байгльбёк), рентгенолог (Георг Август Вельц), два врача общей практики (Вальдемар Ховен, Карл Генцкен), генетик (Гельмут Поппендик) и четыре исследователя (Герман Беккер-Фрейзенг, Ганс-Вольфганг Ромберг, Зигфрид Руфф и Конрад Шефер). Медицинская профессия представлена во всех ее разновидностях. Женщина лишь одна – Герта Оберхойзер, что достаточно репрезентативно для медицины того времени. В них нет ничего особенного, на вид обычные люди той эпохи.
Фотографии некоторых выставлены у меня в кабинете. Иногда я смотрю на них, пытаясь понять, что могло превратить их в палачей, что в их личности, в их истории могло вступить в физическую реакцию с тем чудовищным периодом и создать невероятное химическое соединение, способное превратить врача в убийцу, исследователя – в палача.
Нам хотелось бы думать – предвзятая идея, не имеющая другой функции, кроме как успокаивать, особенно тех, кто, как и я, принадлежит к медицинской профессии, – что эти ужасные преступники являлись незадачливыми докторишками.
Нам бы хотелось, чтобы они все были неудачниками, не очень умными практиками, которые под влиянием окружения и идеологии воспользовались временем и изоляцией лагерей для игрищ в изобретателей. У них был приказ, они могли действовать свободно, экспериментируя непосредственно на людях, тем самым миновав ряд предварительных этапов стандартных медицинских протоколов. Разумеется, они не были столь скрупулезными и четкими, как сегодня, и все же существовали. Уже тогда подчеркивалась необходимость добровольного согласия, причем настолько, что некоторые врачи предпочитали проводить эксперименты на себе.
В настоящее время все они сначала проводятся на тканях, затем на мелких животных, потом на крупных, далее предлагаются очень большой выборке здоровых людей и, наконец, пациентам, причем в рамках двойного слепого исследования, чтобы ни врач, ни пациент не могли поддаться влиянию эффекта плацебо. Весь протокол занимает время, огромное количество времени: идею исследователя от конечного результата
