я тебя чаем напою, с земляничным вареньем. – Тётя Зина схватилась за чайник, но что-то уж больно много суеты в её движениях. Пора с этом заканчивать.
– Тёть Зин, присядь! Подождёт чай. Ты лучше дело говори. С дедом неладно?
– Ой, с Иваном, твоя правда. – Она присаживается на табурет. – Пропал он.
– Как пропал? Когда?
– Четвёртая неделя пошла, как в тайге сгинул. Володя мой поиски организовал, да всё без толку – как в омут канул.
Не подвела, значит, чуйка, неспроста душа болела. Мысли в голове сменяли друг друга с молниеносной скоростью. Да что толку? С чего начать, где искать – вот вопрос, решать который следовало незамедлительно. Я хорошо знал деда, его привычки и предпочтения, помнил маршруты его таёжных похождений. Сомневаюсь, что в свои семьдесят семь он решил забуриться куда подальше в тайгу. Вывод напрашивался сам собой: произошло что-то непоправимое. Иначе он нашёл бы возможность подать весточку. А может, и подал, только искать её следовало не здесь, не в доме гостеприимной соседки.
– Он ключи от дома оставлял? – поинтересовался я, не увидев их на гвоздике, на котором они обычно висели в наше отсутствие.
– Оставлял. Только… – тётя Зина всплеснула руками, повертев головой в поисках ключа. – А, вспомнила! Вот память дырявая! Их же Володя брал, когда ваш дом осматривал. Наверное, забыл обратно повесить.
– Он всё так же в участковых ходит?
– А где ж ему ещё быть-то? Ты вот что, Алёша, поезжай к нему, а как воротишься, заходи, я тебя покормлю.
– Спасибо, там видно будет.
В стенах опорного пункта милиции царило уныние. Своего друга и по совместительству участкового оперуполномоченного, старшего лейтенанта милиции Володю Устименко я застал в кабинете. Он сидел, откинувшись на спинку стула, положив ноги на стол. Погрузившись с головой в думы думные, он даже не шелохнулся, когда я вошёл.
– Мать говорит, что её сыночек ноги до задницы стёр в поисках деда, а он спит на рабочем месте! Ковбой хренов!
Вздрогнув от неожиданности, Вовка вскочил на ноги.
– Лёха, твою растудыт, напугал!
– Это я по запаху понял. Здорово, дружище!
– Здорово, Рэмбо! – Обнялись. – Говорят, комиссовали тебя?
– Есть такое дело.
– Что-то серьёзное?
– Жить буду, а вот рожать и кормить грудью не смогу. Ты мне лучше про деда расскажи.
– Мать подсуетилась? – Лицо друга перекосила страдальческая гримаса.
– Охать и ахать потом будешь. Ты дело говори.
– Присаживайся, разговор долгим будет, потому как маменька моя не всё знает.
– А есть ещё что-то?
– Есть, Лёха, и я не знаю, с какой новости начать. Обе они плохие.
– Так начни с какой-нибудь, хватит ходить вокруг да около.
И рассказал
