неприятностей, из-за которых пострадали другие. Кажется, для всех будет лучше, если я стану как все. Мне ничего не остаётся, кроме как смириться с участью детородительницы, хранительницы семейного очага и провести жизнь с мужчиной, который, получив наследника, будет пропивать деньги и ходить по любовницам, как мистер Хейли…
Девушка подняла на него заплаканные глаза. Он хотел прижать ее к себе так крепко, как мог, чтобы успокоить. Она была права, жизни многих девушек складываются именно так. Диону стало горько от ее слов. Он помнил чувство негодования, когда слышал в клубе, как мужчины обсуждали ее и какая она может быть в постели. Их интересовало только одно, но не ее душевные порывы. Он прошёлся рукой по ее волосам. Дион вряд ли смог бы сделать её счастливой, он с Авророй то кое-как справлялся. Хоть они и достигли многого, но все же оставались в самом низу общества. Но он понимал, что ни социальный статус ни деньги не определяют человека.
«Будь что будет…» – подумал он.
Их судьбы уже переплелись тогда, в их первую встречу, когда он заглянул в эти глаза с озорными огоньками. Ему было больно смотреть на ее слезы. Он хотел видеть ее улыбку и слышать красивый смех. Неужели он не сможет дать того, что она заслуживает? Неужели для того, чтобы сделать её счастливой, нужно иметь титул, два особняка, ораву слуг и счёт на пару миллионов в банке? Он пообещал себе, что, пока будет необходим для нее, будет рядом. Неважно, что решит Герцог и на кого падет его выбор. И пусть их раскидает по разным сословиям, пусть ее новый муж увезет ее. Он пообещал себе, что не оставит её до тех пор, пока в нем не пропадет необходимость.
– Я очень надеюсь, что тебе повезет с мужем, и он будет ценить тебя и то, что любишь ты, – с болью произнес Дион.
Он понимал, что завтра снова придется держать дистанцию и пытаться искать ее взглядом в окне на втором этаже с занавесками бледно-голубого цвета. А она проведет долгие дни, даже не зная, что он был там, под ее окнами может быть даже секунды назад. Эмоциональные порывы никогда не приводили к хорошему. Он старался не бросать слов на ветер, как это делали другие мужчины, чтобы получить желаемое. Но сейчас он должен был быть предельно аккуратным. Дион не мог сказать ей того, что она хотела услышать, даже чтобы успокоить. Он мог пообещать девушке с завода, что будет с ней до гробовой доски. Но здесь все решал титул, данный ей от рождения. Все решали родители, за кого выгоднее выдать свою дочь замуж. Все решало высшее общество, которое диктовало нормы, как жить знати и какие совершать поступки. Осознание не приносило ничего, кроме скручивающей жилы боли.
– Я не хотела родиться при титуле, Дион. Я не хотела этих дворцов, садов, дорогих экипажей, платьев, украшений. Если бы я могла выбирать, то выбрала бы простую жизнь без этих косых взглядов в мою сторону, без этой жизни, когда я нахожусь у всех на виду. Я хотела бы быть самой простой…
Для них это казалось безысходностью. Он достал из кармана мятый
