о Барр, но тут же исчезло. Но ни беспокойство, ни чтение не мешало мальчику вполуха слушать разговоры взрослых – Скотта, Джереми и Оскара Миллера – старого друга братьев, который был на год старше них.
Отец мальчика, не избавившийся за всю свою жизнь от вредной, по мнению его матери, привычки класть ноги на другие стулья, пил свой любимый китайский чай и время от времени отвечал на вопросы. Дядя Джер, как часто бывало, пустился в рассуждения о политике, неизменно затрагивая семью Верморов и их причастность к происходящему, и рассказывал истории о своих любовных похождениях, предусмотрительно опуская некоторые подробности.
Джереми был серьёзно влюблён раза два, хоть и до сих пор отрицал это. Но в атенеуме, по словам Оскара, была только одна девушка, которая устояла перед чарами его обходительной улыбки. Это была Амелия Вуд, с которой Джереми виделся на днях, и, драматично закинув голову, он сознался своему другу в том, что рад, что она опять свободна.
– Я пригласил её на ужин, – сказал он. – Она довольно болезненно переживает расставание с этим выродком Эриком Вермором, – фамилию одного из самых родовитых волшебников мужчина будто бы выплюнул. – Не думал, что такая чистая девушка, как она, свяжется с этим мерзавцем.
– Во-первых, называй вещи своими именами, – улыбнулся Скотт. – Ведь пригласил ты её отнюдь не на ужин. Во-вторых, Эрик более сносный, чем половина их семейства. Возможно, что он даже самый адекватный из них.
– Не думаю, что мы должны обсуждать его самого и его семью, – вставил своё слово Оскар. – Наши пути давно разошлись, и мы не знаем, какие они сейчас. Может, они вообще никогда не были злодеями. Может, только нам так казалось из-за нашей детской впечатлительности.
– Ты, может, никогда и не встретишь их, но не мы. Помимо того, что мы со Скоттом в родстве с ними, сынок Эзеля – вроде бы его зовут Фосети – будет учиться с нашим шалопаем. Ты же знаешь, как они нас не переносят, – вскинув руки к небу, будто бы желая, чтобы бог засвидетельствовал это, сказал Джереми. – И я уверен, что мне всегда хватало беспристрастности, когда я судил о людях.
– Мне кажется, ты утрируешь. Они о нас даже не вспоминают в отличие от тебя, Джер. Кстати, – решил перевести тему Скотт, – слышал, наша директриса до сих пор на своём посту, но миссис Линг ушла год назад, а старик Мёрфи уже пять лет как покинул стены атенеума. А Клиффорд наконец дорвалась до поста директора.
– Ему надо было сделать это ещё двадцать два года назад, – усмехнулся Джереми. – Сколько ему тогда уже было? По виду лет семьдесят, если не больше, а с той козлиной бородкой, которую он отрастил в последний год, я думал, что он старее, чем сам Мерлин. Кто же будет у твоего сына вести амддиффин?
– Уже года два преподаёт какой-то мистер Эванс. Он зелёный совсем, ему не больше тридцати, но тем не менее, говорят, это лучший учитель амддиффина за всю историю Гринчвилда.
– О, надо было нашего
