только заклинаниям, если когда-нибудь ему придётся занять трон, хоть я и искренне не понимала, каким именно образом. Он должен был знать и уметь намного больше простого ученика академии. И если бы только имелась возможность обучить его чему-то стоящему.
– Мама говорила, что он не последний человек в этом мире, – усмехнулся Трэвис, отводя взгляд. – Приёмная семья ничего не говорила о нём. Кажется, они не знали, чей я сын. Это были мамины знакомые, и перед смертью она попросила их присмотреть за мной до совершеннолетия.
Глубокие карие глаза были наполнены не просто грустью – чем-то большим и смешанным. Во взгляде мелькали тоска и боль, словно каждое воспоминание о погибшей матери и об отце, с которым он не был знаком, оставило шрамы где-то глубоко в душе. Так и было. Я знала это чувство – какое бы воспоминание из прошлого не поселилось в мыслях, стремилась гнать его прочь. В груди всё сжималось и ныло, слёзы так и норовились пролиться – в таком состоянии каждый человек находился на грани. Но я ничем не могла помочь Трэвису. Он уже пережил смерть матери, а вот Фергус только недавно узнал, что Лилиан умерла. Ему ещё предстояло пережить смерть дочери и привыкнуть к существованию внука.
Пару раз моргнув, Трэвис мотнул головой и поднял её. Встретившись с ним взглядом, я уже не смогла отыскать в карих глазах грусть или боль, всё вернулось на свои места – там появился огонь. Он усмехнулся краешком губ. Его взгляд скользнул мне за спину, но я не предала этому особого значения.
Вероятно, кто-то из учеников пришёл на тренировочное поле. И не особо задумываясь над тем, что делала и говорила, решила рассказать Трэвису правду.
– Король Грегор умер несколько дней назад. – Я не узнавала свой голос – до того он был хриплый.
– Не думала, что в тебе столько скорби о смерти короля.
«Только не это».
Казалось, мои глаза стали в два раза больше. Дыхание сначала замерло, потом участилось вслед за пульсом. Я сжала кулаки и стиснула зубы, чтобы ненароком не сорваться на человека, стоящего позади. Хватило доли секунды, чтобы догадать, кто находился за моей спиной. А потом ещё несколько секунд, чтобы поверить в это окончательно. И, когда обернулась, поняла, что не ошиблась.
Длинные пепельные волосы образовывали тугую косу, уложенную венцом на голове. «Настоящая принцесса». Девушка имела карие глаза в отличие от многих членов нашей семьи. И какая редкость – ни у одного из её родителей не было тёмных глаз. Взгляд не выражал враждебности или холода, как у Лотти или у меня. Тёплый, наполненный мудростью, постигнутой за прожитые годы. Хотя и лет ей было не так много, как могло показаться на первый взгляд. Детство, проведённое под гнётом и насилием отца, давало о себе знать – в уголках глаз скапливались морщинки, когда она улыбалась.
Велла. Я с трудом сдерживала улыбку и колкости при виде старшей сестры – голоса разума, вечно пытающего вернуть меня в семью. Я осмотрела одеяние Веллы, состоящее из брюк и туники простого кроя на шнуровке по бокам, задержала взгляд на клинке, заткнутом за пояс.
