«Супруга злее всякого супруга!»[6] и уйти, пребывая в удовлетворении от собственных способностей к анализу. Я правда понимаю. Убийства пугают. Кто захочет марать о них руки? Кто захочет разобраться? И все-таки я верю: признание женской агрессии, сколь бы отвратительной и извращенной она ни была, может пойти нам на пользу. В противном случае мы живем в отрицании. Ну и попутно замечу: именно из-за него миловидные бабули десятилетиями совершали убийства, не навлекая на себя никаких подозрений.
Если бы мне пришлось описать героинь данной книги одним словом (кроме «ужас»), я бы использовала слово «напористость». Я неоднократно ловила себя на невольном восхищении. Меня поражало, сколько работы они выполняли, скольких мужей облапошили, сколько раз перехитрили представителей власти. Я не разделяю их непоколебимого и безумного убеждения, что убийство – самый надежный способ избавиться от проблем и продвинуться по социальной лестнице. Но хочу отдать должное их болезненному стремлению улучшить положение. (Это не совсем применимо к сверхбогатым убийцам вроде Эржебет Батори. Женщины вроде нее просто-напросто погрязали во тьме, задыхаясь от собственного могущества.) Ницше упоминал об этом стремлении еще в 1887 году: «Человек предпочтет скорее хотеть Ничто, чем ничего не хотеть»[7].
Можно задаться вопросом: «Почему женщины убивают?» Мне кажется, отсюда вытекает и другой, более общий: «Почему люди убивают?» Однако эта тема уже для другой книги, куда более длинной и серьезной. На убийство могут толкать самые разные причины: гнев, жадность, патологический нарциссизм, мелочная раздражительность. Убийства представляются столь страшной и непостижимой загадкой, поскольку жутко неестественны (забрать человеческую жизнь – все равно что играть в Бога) и в то же время предсказуемы. С незапамятных времен мы спим, едим, занимаемся сексом и убиваем друг друга (иногда именно в таком порядке, вспомните про самок богомолов!). «Человечность 101»[8].
В этой книге вам не раз придется столкнуться с ханжеством и притворным ужасом, свидетельства которых сохранились в анналах истории.
Ого, нас удивляет, что люди «все еще» друг друга убивают? Нас шокирует, что женщины тоже несут в себе тьму и участвуют в этих кошмарах?
В предисловии к роману «Война и мир»[9] Лев Толстой упоминает Дарью Николаевну Салтыкову по прозвищу Салтычиха, русскую помещицу и серийную убийцу из XVIII века. О ней еще поговорим. «Изучая письма, дневники, предания [того времени], я не находил всех ужасов этого буйства в большей степени, чем нахожу их теперь или когда-либо, – писал он. – В те времена так же любили, завидовали, искали истины, добродетели, увлекались страстями».
Хотя каждая женщина из книги была естественным представителем своей эпохи, не стоит полагать, будто их преступления, «ужасы этого буйства», случались в некоем первобытном социокультурном бульоне, из которого мы эволюционировали и вошли в безупречное
Цитата из стихотворения Редьярда Киплинга «Баллада о женском первоначале» в переводе Евгения Фельдмана. Здесь следует отметить, что в оригинале строка звучит так: «The female of the species is deadlier than the male!» – и точнее будет перевод: «Самка смертоноснее самца».
Фридрих Ницше, Генеалогия морали.
Отсылка к стихотворению американской писательницы и поэтессы Дениз Дюамель «Человечность 101» (Humanity 101). Лирическая героиня проходит обучающий курс «Человечность 101». Этот курс нужен, не чтобы добиться успехов в образовании. Люди его проходят, чтобы преуспеть в человечности. Героиня с трудом постигает основы человечности, осознавая, что забота друг о друге не является приоритетной задачей человеческого общества.
Заканчивая издание романа «Война и мир», Толстой обещал П. И. Бартеневу для «Русского архива» статью «о тщете исторических разысканий». За работу над ней писатель принялся в начале декабря 1867 года и спрашивал Бартенева: «Немножко задержало меня в работе предисловие, которое я на днях пришлю. Не назвать ли его послесловием?» В январе 1868 года статья была напечатана под заглавием «Несколько слов по поводу книги “Война и мир”».
