моей ошибкой было что-то ждать от тебя. Мама говорила не связываться с вашей семьей.
– И чем же ей не угодила моя семья?
– В основном только твоя мать…– она притворно прикрыла рот рукой, будто слова вырвались совершенно случайно, а не готовились для первого же удобного случая.
Еесли бы я ждал извинений от каждого, кто добрым словом помянет мою мать, у меня бы не осталось времени на работу.
– Все не может угомониться? Эмили стоит приглядеться к себе. Ведь будь она повнимательней, безликие раскрыли бы Джона намного раньше.
Диана буквально вырвала планшет у меня из рук и принялась заполнять оставшиеся колонки сама. Она любит говорить правду, но лишь ту, которая удобна ей. Единственный раз, когда это принесло нам обоим пользу, я оказался у нее в постели. Однако, чтобы вынести ее характер, одного секса мало.
И теперь при каждой встрече она пытается делать вид, будто мое безразличие ее не трогает и, более того, забавляет. Собственно, как и комментарии в адрес ее матери. Я не успел досчитать и до десяти, как тема разговора резко сменилась.
– Слышал о миссис Браун?
– Да, она рассказала мне сегодня утром.
– Ей повезло. Многоликому бы такого не позволили.
– Многоликий бы себе такого не позволил.
– Сказал чтец, который ежедневно сталкивается с обратным.
– Я сталкиваюсь с усталостью людей, а не с их желанием кому-то навредить.
– Усталостью? – Ее голос так и сквозил усмешкой, хотя внешне она едва ли изменилась в лице.– Скорее, уже с ленью и безответственностью. Министерство уравняло людей и многоликих. Уравняло во взаимной ответственности друг перед другом. И если кто-то один ставит под угрозу другого, он либо делает все, чтобы исправить положение, либо не делает ничего. И вся разница между нами проявляется в том, когда тот, кто не делает ничего, является многоликим. Твои слова, Юкнайт.
– Да, все верно.
Я был немного растерян из-за собственной неуверенности. Должно быть, чувства Гибсона проникли в меня глубже, чем я думал. Если бы я допрашивал его в начале месяца с максимальной концентрацией наномашин, такого бы не случилось.
– Браун и меня позвала на кремацию. Все-таки она была моей наставницей целых десять лет.
– Только не делай вид, будто тебя печалит ее уход. Мы оба знаем, как ты хотела должность главного секретаря.
Диана довольно улыбнулась, и от недавней злобы не осталось и следа.
– Я и не пыталась. Жаль старушку, но это ее выбор.
– Не забудь ей об этом напомнить, если встретишь.
Она вернулась за стойку в том же приподнятом настроении, с которым встретила меня; игриво покрутила волосы и собиралась что-то добавить(несомненно, остроумное), но остановила себя прежде, чем слова все испортили бы. Диана может быть милой, и ее внешность к этому располагает. Но одним невинным взглядом и слащавым голоском не перекрыть свою истинную натуру.
