style="font-size:15px;"> Но он реален: вот он, монстр,
Безумный битцевский маньяк,
Горящий взгляд, как бритва, остр,
В глазах плескается коньяк.
– Ты знаешь, друг, – вдруг хриплый голос
Сказал в полночной тишине, -
Путь жизни тонок, словно волос,
Лишать его тебя не мне,
Но я когда-то спор затеял
И сел за чёрно-белый стол.
Безумной магией навеян,
Я кровью весь заляпал пол.
На той доске фигуры шахмат
Все были, каждый, в полный рост,
Но знал бы ты, как значит мало
Для них мной утверждённый ГОСТ.
Мне не хватает лишь последней –
Фигуры белого слона,
И вот сейчас в кольце видений
Передо мной стоит она.
Какой иронией пропитан
Был этот страшный, жуткий зверь!
На тот момент – будь проклят титул! –
Я был в отставке офицер.
– Тебя убью, – маньяк продолжил, -
И доиграю до конца.
Довольно ты на свете пожил,
Создание нашего Творца.
– Послушай, друг, – дрожащий голос
Страх выдал в мёртвой тишине;
Так на бескрайнем поле колос
Дрожит и плачет при луне. –
Я, как и ты, играю честно.
Прошу, хотя бы фору дай!
Исход игры мне неизвестен,
Но попаду, надеюсь, в рай.
Не знаю я твоей фигуры,
Мне нужно начинать с нуля,
Но видно по багровой шкуре:
Я шут у трона короля.
Так дай мне по диагонали
Умчаться сквозь проклятый парк!
Как я боялся, вы бы знали!
Я ждал судьбы условный знак,
И он явился. Словно тигр,
Мужчина бросился за мной…
Потом в кошмарах долго снился
Убийца с шахматной доской.
Волки в овечьей шкуре
Капают капли,
Цапают цапли,
Тянутся к югу леса.
Всё в мире, как прежде,
И в вечной надежде
Куриц ворует лиса.
Луга зеленеют,
Цветы молодеют,
Овец охраняет пастух,
И где-то в деревне,
Почти что как в песне,
Кричит на рассвете петух.
Но овцы не дремлют:
Лишь время к обеду,
А волки уже тут как тут.
Овцы их знают
И с ними играют,
Не успеешь моргнуть – загрызут.
Стадо на пастбище,
И серые лапища
Из-под колечек видны,
А кровь на зубах
Вселяет лишь страх
При свете
