тебе нельзя это есть.
Анаис, у тебя четверка по истории искусств? Ты меня разочаровываешь.
Анаис, эта кофта безобразна, он выставляет напоказ твою грудь.
Эх, как бы мне хотелось сказать Саре, чтобы в тот раз она закрыла свой поганый рот! Потому что у Анаис потрясная грудь и задница, и я мечтаю о них каждую ночь.
Когда я вижу, что Анаис улыбается этому самодовольному болвану Майлсу, отвожу взгляд и стискиваю ручку в кулаке.
Я спрашиваю себя, а что, если и он входит в набор «идеальной жизни», предложенный ей отцом? Однако у меня нет права задаваться таким вопросом, потому что я окружил себя стеной и оставил Анаис по ту сторону, не дав ей шанса узнать меня.
Что я требую от нее?
До каких пор человек может сражаться против безразличия, не обращая внимания на боль?
Уже несколько дней, как я «усыновлен» Керперами, и все это время я старался не оставаться с Анаис наедине. Притяжение, которое я испытываю к ней, переполняет меня, разрушает мои мысли, и мне нельзя подпускать ее близко. Анаис вбила себе в голову, что должна помогать мне, но никто не может спасти меня от ярости, которую я чувствую.
Урок философии такой нудный, что я предпочел бы колоть камни под палящим солнцем, чем сидеть здесь и слушать экзистенциальную брехню мистера Нельсона.
Я смотрю по сторонам и пытаюсь найти способ абстрагироваться от всего вокруг.
Мои одноклассники не лучше меня, и хотя они выглядят сконцентрированными, заметно, что им совершенно плевать на немецких идеалистов. Они смотрят пустыми взглядами, словно того и гляди грохнутся на пол. Но изображают, что им действительно интересно. Такова цена за оплату учебы богатым папашей.
Я издевательски улыбаюсь. Если бы Брейден был здесь, мы бы придумали, как развлечься.
С каждым разом я все больше убеждаюсь, что мы с ними действительно принадлежим к разным породам. Они – типичные папенькины сынки, а я – нежеланный ублюдок, которого временно всучили Керперам.
Они родились и выросли в роскоши. Я здесь случайно.
Они были желанны. Меня подобрали как старый обтрепанный мячик в тот момент, когда для меня угасла всякая надежда на усыновление.
К счастью, невероятный, самый правильный и великодушный кардиохирург Мэттью Керпер оказал мне милость и забрал меня. Он даже хочет дать мне свою фамилию и настаивает, чтобы я уже сейчас задумался об этом.
Год пролетит быстро, Дезмонд. Мне не хочется, чтобы ты отверг мое предложение, поскольку ты просто недостаточно его обдумал.
В остальном, если оставить в стороне Анаис – но, с некоторыми оговорками, к ней это тоже относится, – я чувствую себя абсолютным чужаком и зол на мир, который сыграл со мной злую шутку эпического размаха, еще когда я был ребенком.
Я не должен был узнать другую сторону медали. Никто не заслуживает подобного в таком возрасте, но, кажется, самый главный, сидящий там, наверху, не имел особых планов на мой счет.
Из
