он здесь не при чем, отвечает Вадим, отводя взгляд, будто виноватый школьник. – Я, вообще, мимо пролетал, приземлился на кресло.
– В кресло. В! – недовольно выделяет Николай, которому уже не впервой исправлять ошибки старого сослуживца.
– Учитывая, как он летел, – вмешивается Наташа, – то именно на, – выделяет она, – кресло приземлился, – и становится серьезной: – Все обсудили? Вопросы? Предложения? Уточнения?
Оба задумываются. Вадим смотрит на друга и, получив немое одобрение и уступку, спрашивает:
– Вы нас простили?
– Мы дали вам шанс. Теперь нужно исправить и начать работу так, как это было нужно сделать, и что остановилось из-за вашего поступка с проверкой.
– Спасибо за честность, – благодарно, стараясь удержать достоинство в голосе, кивает Вадим. Обидно, что все так вышло, но сами наворочали, самим и исправлять, хотя неприятный осадок от того, что все могло так глупо оборваться, неприятно скребет внутри. Это скребыхание быстро перерастает в желание порвать того аналитика, который решил, что проверка "не навредит и даст понять, что это за личность". Поняли, так поняли! Чуть врага не нажили. Или это тоже просчитали? Но это надо будет спросить у Кольки, а потом узнавать наверняка, правы или нет они в предположении, что аналитика в плане колдовства, вообще, не к месту в виду отсутствия знания этой стороны. Но это уже позже.
Они еще говорят о миске для белки в парке, и Наташа рассказывает, что таково правило: животных кормить, а проживающих на территориях колдовских или таких вот, поместий, связанных с колдовским миром, еще и трогать нельзя. Исключение составляли домашний скот, который разрешалось забивать хозяевам для пищи, но и там были правила, которые нужно было знать.
После говорят о быте на время пребывания здесь, об отъезде. Вадим спрашивает про камень, который вернули в реку.
– Это один из местных камней и его трогать нельзя было. Это, как у вас, украшения и части священных мест. Трогать нельзя. А его украли.
Вадим понятливо кивает. Что бы он сам сделал, если бы, как в рассказе одного сослуживца, из церкви их небольшого городка, где работала старая ворчливая, но очень добрая бабулька, и один священник, который очень любил собак, украли бы что-то ценное? Да тоже самое, что сослуживец. Нашел бы, вернул, и не забыл бы прописать по первое и по второе, а после пошел бы к батюшке на исповедь, "сдаваться", так сказать.
Уже проводив Наташу вечером до комнаты, и зайдя в свою, по соседству, Вадим вспоминал вторую часть этой истории.
Сослуживца батюшка поблагодарил за возвращение ценностей, а потом пошел вместе с ним в милицию. Надо заметить, Сослуживец, хоть и бил хорошо, ничего серьезного тогда не сломал и не отбил, но синяки, конечно, были. Ясное дело, что и этого могло хватить для проблем, но и не так серьезно это было, но батюшка отрезал, что идет с ним и прямо сейчас, и они пошли.
Выслушав обоих, доставив третьего, в милиции посмотрели-посмотрели да и с почтением отправили обоих из отделения по
