годами, и мне совсем не хочется вникать во все эти разборки с недвижимостью, это скучно, это тлен…. Я только хочу поставить в этом месте красный флажок. Этот вопрос – «Где наша доля?» – нужно обвести в кружок и зачеркнуть, чтобы ни одна невестка никогда его больше не повторяла.
«На кого записано», «кому достанется», «что мне положено» и наше детское родное «дайте мне!» – эти слова невесткам произносить категорически запрещено. Зятьям, кстати, разрешено, хотя и не рекомендуется. Но если глупость брякнет зять, ему простят, зятьям обычно все прощается, а невесткам нет. Невестка только заикнулась про деньги или про свою «долю», а ее акции уже с грохотом рухнули. Даже если она на собственной свадьбе сядет на праздничный торт – забавный инцидент забудут, а как она затребовала долю, будут помнить вечно. Почему? Потому что имущественные и финансовые претензии невестки нарушают сразу несколько законов джунглей.
1. Вы перешли границы. Такому ни один лев не обрадуется, и скунсы этого просто так не оставляют.
2. Вы угрожаете чужим детенышам. В джунглях за такое убивают.
3. И самое главное – вы уронили свой королевский статус. Настоящая принцесса спит на горошине и не спрашивает у свекрови, где моя доля. Такие вопросы задают обычно ткачиха, повариха и сватья баба Бабариха.
Это я сейчас для начинающих, для молоденьких невесток напечатала инструкцию, простите мое занудство. Лидушке было тридцать пять, и Роз Михална воспитывать взрослых людей не собиралась. Лидушке она не отвечала ничего, а только гладила ее по плечику, по плечику, по плечику, и потихоньку разворачивала девушку на выход.
Могу представить, как она себя корила весь февраль за ту ночную сорочку, черную, с кружевами на груди, которую как пропуск вручила Лидушке. «Отдыхайте, – говорит, – ребята. Я вам постелила у себя…» Им она постелила у себя! А нас с Антоном запихнули в кабинет, и мы там приютились под одним одеяльцем на жестком диванчике. Наша зона комфорта была минимальной, поэтому оставлять ее было легко. Мы всегда очень быстро собирали свой чемоданчик и легко приживались в чужих городах, все дальше удаляясь от Зеленого домика и от нашего старого городского парка, который Роза упорно по-старинному называла «сад».
Сколько квартир нам пришлось поменять, точно не помню, зато я помню нашу первую кровать, я сама ее купила, у меня была тогда идея фикс найти деревянную, но дешевую кровать. Все приличные кровати из массива были жутко дорогие, с армянским вычурным дизайном, с дорогими матрасами, а мне нужна была простая, но из дерева, как в журнале «Бурда» из зимнего номера за 1989 год. Идеализм и детские мечты в то время меня еще не оставили, наверное, поэтому я обошла весь город, миллионный чужой холодный город, и где-то на отшибе в старом, немодном, совсем совковом мебельном магазине нашла нашу первую кровать, дешевую сосновую кроватку я нашла, покрытую чудесным золотистым лаком, на которой лежал веселенький сатиновый матрас. Предел мечтаний! Только без доставки, доставку мы не заказали, мы экономили. Кровать нам вез из магазина Левушка на какой-то тогдашней своей
