Грейс собиралась бросить меня. Обычно это происходило, когда наши отношения начинали казаться настоящими и серьезными. Когда похотливая пелена от секса со сводным братом спадала и она оставалась с последствиями. С мужчиной, которого она презирала. Отчужденным, молчаливым монстром. Социальным изгоем, изгнанным из приличного общества Уолл-стрит из-за двухлетнего надзорного запрета по обвинениям во внутренней торговле.
И словно швейцарские часы, в минуту, когда она уходила, я становился отстраненным, недоступным и начинал обращать внимание на других девушек. На таких девушек, которых она не одобряла. На них было слишком много макияжа, и они копировали наследниц отелей, нося дизайнерские сумки из секонд-хенда.
Это работало просто отлично. Грейс всегда возвращалась. Она терпеть меня не могла. Но еще больше она ненавидела, когда я показывался под руку с другой.
– Застегни, – требовала она теперь, неторопливо подходя, покачивая бедрами. Она повернулась ко мне спиной. Каждый позвонок на ее спине ярко выражен. Ей удается сохранять свою стройную фигуру балерины, хотя ей уже давно пришлось отказаться от своей мечты.
– Сколько людей сегодня почтут нас своей посредственностью? – спросил я, застегивая молнию на ее спине.
– Как всегда, слишком много, – ответила она, держа невидимки во рту, чтобы заправить последние пряди в прическу. – Хотя бы пригласили только двадцать лучших сотрудников и их помощников. Никого из легкомысленных персональных ассистентов, слава богу.
Грейс представляла меня не своим парнем, а сводным братом, даже несмотря на то, что наши родители развелись, как только мы пошли в колледж.
Но она все же представляла меня, ведь я хорошо известен в биржевой торговле. Меня боялись, уважали, но я почти никому не нравился. Она знает мои рычаги давления, мой стиль. Может, я и был паршивой овцой в мире хедж-фондов, но все же знал, как зарабатывать деньги. А людям с Уолл-стрит очень нравятся те, кто знает, как это делать. Это их любимый трюк на вечеринках.
Мои пальцы замерли, когда я увидел шрам на верхней части ее спины. Тот самый, который напоминал мне, что случилось с ней. Что случилось со мной двадцать четыре года назад. Я провожу по шраму подушечкой пальца. Ее тело покрылось мурашками, и она отстранилась, словно я ударил ее.
– Очень видно? – Она теребила прочно застегнутый браслет, прочищая горло.
– Нет, – соврал я, застегивая до конца молнию. Я остановился. Что-то нашло на меня. Необходимость прикоснуться губами к ее шраму. Успокоить ее. Я проигнорировал порыв, вместо чего проговорил: – Готово, Венера.
– Венера?
– Самая горячая планета Солнечной системы. – Я подмигнул, включая своего внутреннего Кристиана Миллера. Мой друг, который каким-то образом усовершенствовал искусство быть в отношениях и наслаждаться ими, а не превращать их во взрослую игру, как это делал я.
Почти слышу, как Грейс пренебрежительно морщит нос.
– Спасибо Господу,
